oper_1974 (oper_1974) wrote,
oper_1974
oper_1974

Categories:

22 июня, ровно в четыре часа, Киев бомбили, на объявили, что началась война.

"22 июня 1941 года...Почти одновременно с первым налётом, на десять минут раньше, на аэродром Лида был произведён налёт диверсионной группы немцев в количестве 39 человек, одетых сверху в нашу форму, а под ней - в немецкую.
В это время у нас в учебном батальоне при авиабазе как раз проходили ночные занятия по теме "Взвод в сторожевом охранении". Часовой полевого караула заметил движение людей на опушке берёзовой рощи, расположенной за границей юго-восточной окраины аэродрома, и сообщил об этом подчаску. Последний побежал доложить командиру поста, а тот, соответственно, послал посыльного к командиру взвода…


Qs34c43JwwM.jpg

Командир взвода в бинокль рассмотрел, что по направлению на аэродром двигаются несколько десятков солдат, одетых в нашу форму. Только они как-то странно держат оружие, причём не наше. Он отдал приказание через начальника полкового караула - командира отделения - произвести выстрел (предупредительный).
После выстрела диверсанты открыли огонь из автоматов и продолжили движение в том же направлении. А по моему приказу на все такие занятия подразделения ходили, имея при себе, помимо учебных и холостых патронов, боекомплекты. И после обстрела, когда стало ясно, что это немцы, в пулемёт заправили ленту и открыли из него огонь.

color_vengerskiy_heinkel_he46e_1942_tkonok_.fsv0poj8dtkwo448wwoo8ok4.ejcuplo1l0oo0sk8c40s8osc4.th.jpeg

Наступающие частично попадали, частично залегли. Тогда командир взвода поднял взвод в атаку и ударом в штыки полностью уничтожил нападавшую группу. Все 39 человек нападавших были убиты. После этого случая командир дивизии отдал приказ всему командному составу выдать винтовки и патроны, организовав на подступах к аэродрому сторожевое охранение, что и былополнено. В такой обстановке и начался первый день войны.
Связь со своими частями была нарушена, но её быстро восстановили - проводную. Радиосвязь ещё накануне была запрещена, и нам не было дано документов для ведения зашифрованного радиообмена. А вот со штабом ВВС округа связь прекратила
В первый день войны я был вызван в Минск, в штаб ВВС округа, и улетел туда на У-2 после первой бомбардировки аэродрома. После возвращения из Минска, где я ничего путёвого не получил, явился к Ганичеву (полковник Ганичев Петр Иванович, командир 11-й смешанной авиадивизии) доложил ему минскую обстановку и "установки" начальства.
В это время в Лиду из-под Гродно, с аэродрома Новый Двор, прибыл 122-й истребительный полк, который уже вёл бои с немцами под Гродно, - его аэродром находился в нескольких километрах от переднего края обороны стрелковой дивизии, которая через шесть часов боя пала смертью храбрых... - Там наносился главный удар на Минск.



33784238532_0904bc7559_o.jpg

Когда 122-й ИАП произвёл посадку и заправился, Ганичев приказал мне и командиру эскадрильи этого полка слетать на оперативный аэродром Чеховщизна (Другое название - Каролин: аэродром авиации погранвойск НКВД.) на самолете У-2 - с целью ознакомиться с аэродромом. Командир эскадрильи направил со мной своего заместителя, Лохматова.
Мы должны были вылететь на том же У-2, на котором я прилетел из Минска. Сели в кабину, начали запуск мотора, но он не запускался, так как был ещё очень горячий. В это время т. Лохматов мне крикнул: "Вот они, мессеры!" И я увидел девятку Ме-109, которые заходили со стороны солнца.
Это было 12 часов дня, в это время Молотов выступал по радио. На юго-восточной окраине аэродрома 3000 заключённых работали на строительстве бетонных полос, рулёжных дорожек, мест стоянок и других сооружений. "Мессеры" сделали правый разворот с резким снижением, затем - левый. И с пикирования открыли огонь по работающим (людям), которые падали как снопы.
Мне из кабины самолёта хорошо была видна эта страшная картина - сильная пыль и смерть беззащитных людей. Затем "мессеры" перешли в горизонтальный полёт на высоте 100–50 метров - с курсом на стоянку дивизионного звена - СБ (скоростной фронтовой бомбардировщик) замкомандира дивизии, И-16 Ганичева и У-2, стоявший между этими самолётами, - в котором и сидели мы с т. Лохматовым.

26815581_1400711240037238_89119311800969060_n.jpg

С первого захода загорелся СБ и был повреждён наш У-2 - перебиты расчалки, разбита лопасть винта и 20-мм эрликоновскими снарядами был пробит мой планшет с картой и двумя пакетами.
После прохождения линии стоянок самолётов "мессеры" стали резко набирать высоту и на северной окраине аэродрома были обстреляны зенитным огнём ОЗАД. Они сразу же снизились, развернулись на 180 градусов и начали повторять свой первый заход, Ноо уже не девяткой, а звеньями. Мы выскочили из самолёта и заметили, что течёт масло и бензин. Самолёт был дозаправлен, баки были полными и, видимо, пули прошли где-то в средней части баков. Хорошо, что не в верхней, иначе бы загорелись (пары бензина). Рядом щелей не было, и в течение нескольких заходов мы оказывались под сильным пулемётно-пушечным огнём. Одно звено, отстрелявшись, набирало высоту и разворачивалось за ангарами, на стрельбу заходило второе, за ним третье и так далее. Земля вокруг нас была вспахана пулями и снарядами.
Я крикнул Лохматову: "Бежим за ангар!" Мы вскочили и пробежали примерно метров 200. За линией ангар - их было два - один большой, современный, с каменными стенами и металлоконструкциями, второй старинный – "мессершмитты" разворачивались на малой высоте, боясь зенитного артогня. Как в этот момент досадовал, что здесь нет наших зенитных пулемётов! Во время разворота хорошо видны были рожи немецких пилотов.
Сделав ещё пару заходов, они ушли. А И-16 122-го ИАП продолжали заправляться. Мы с Лохматовым побежали к самолётам. Наш У-2 стоял с разбитым винтом и повисшими расчалками, из него лилось масло и бензин. Моторист, который до штурмовки дёргал за винт (заводя мотор), лежал, раненный в живот, но, видимо, легко: сам поднялся и ушёл в ангарный домик (его вылечили в нашем лазарете. Примерно через месяц он уже был в строю).



Но тут меня позвали механики полка, я подбежал и увидел лежащего с закрытыми глазами П.И. Ганичева. Проверил у него пульс: сердце работало. Расстегнул реглан и обнаружил ранение в верхнюю часть правого лёгкого. Пуля прошла навылет. Подозвал двух лётчиков и санитара, и мы его понесли: лётчики по бокам, за полы реглана, санитар за ноги, а я одной рукой держал между лопаток, другой поддерживал голову.
В это время зашли 14 "Мессершмиттов-110". Стали в круг и с пикирования начали обстреливать стоянку самолётов. Перед выводом из пикирования сбрасывали бомбы-лягушки СД-2. Огонь был очень мощный, бомбы рвались с чёрным дымом и пылью, наши стоянки сплошь покрылись разрывами. А при выводе из пикирования стрелок ещё и обстреливал аэродром из крупнокалиберного пулемёта. Лётчики, которые вместе с нами несли Ганичева, попадали, и я не понял, что с ними произошло. Крикнул санитару, чтобы он не.

25353671_1566556106771685_5537299521336160108_n.jpg

Командир 11-й САД полковник Ганичев в первый день войны был тяжело ранен часов в 12 дня, а вечером после операции умер. Похоронить его не удалось, так как на второй день войны немцы разбомбили военный госпиталь, и там, под развалинами каменных сооружений, погибли все - раненые, больные, а также весь медперсонал.
23–27 июня 1941 года.Оставался за него начальник штаба полковник Воробьёв. В период переброски дивизии и РАБа (комдивом) был назначен "на бумаге" командир 127-го ИАП (подполковник Гордиенко). Фактически, все части, входившие в состав этих соединений, вывел я. Сначала в район Молодечно, но, ввиду того, что немцы уже пересекли дорогу Молодечно - Минск, пришлось вернуться всей громадой обратно почти до Лиды - до впадения реки Гавья в Неман в 20 километрах восточнее Лиды. Мост в этом районе через Неман был разрушен, и я организовал переправу на пароме и вывел части на дорогу местечко Мир - станция Столбцы.

002.jpg

Такую большую колонну немецкая воздушная разведка не могла не заметить, поэтому старался совершать марш ночью, причём вёл накануне и в движении тщательную разведку...
Мы же в это время уже успели отрыть щели и приготовились к приёму пищи. Последующий бомбовый удар немцы провели точно так же, как и первый. С наступлением темноты мы двинулись дальше. Я спешил вторично миновать переправу через Неман в районе Столбцы, где был мост. Разведка, высланная на мотоциклах, наши безлошадные лётчики.
В дивизии были лётчики, воевавшие в Испании, которые привезли из-за границы мотоциклы. Несколько таких "испанцев" к исходу второго дня остались без самолётов, зато со своими мотоциклами... доложили, что мост цел, но что противник в этом районе уже был.
Достигнув исходного положения до переправы через мост и лично ознакомившись с обстановкой, отдал приказание: на предельно большой скорости проезжать по одной машине на дистанции 200 метров друг от друга и сосредоточиваться в семи километрах (от переправы) - в глубине леса восточнее моста.
Как только прошли первые пять машин, по дороге и по мосту был открыт артиллерийско-миномётный огонь. Разрывы ложились в стороне дороги - то влево, то вправо, по дороге попадали редко. И мы проскочили, из всей колонны была подбита лишь одна машина - автостартёр.

qO2CLwZdvec.jpg

Вышли мы за старую границу и углубились в дремучий, прекрасный сосновый лес. Гул артиллерийской стрельбы стих, решили сделать большой привал. Хорошо замаскировавшись, покушали, и, выставив охранение и организовав наблюдение за воздухом, я разрешил всем отдыхать. Люди были очень утомлены, так как с начала войны все спали очень мало. Особенно я беспокоился за шофёров.
Поспали часа два, и среди жаркого ясного дня вдруг зашли чёрные грозовые тучи, началась гроза с проливным дождём. Решил использовать нелётную погоду и среди дня двинул колонну на Минск. Так мы достигли аэродрома Мачулище, что в 14 километрах южнее Минска. Колонну к вечеру укрыл в лесу, а сам поехал на аэродром. Моим глазам представилась неприглядная картина...
На этом аэродроме строили ВПП с бетонным покрытием, там работали две тысячи заключённых. Ни одного живого человека не обнаружил - видимо, после воздушного налёта все (выжившие) ушли. Валялись сотни уже разлагающихся трупов. В ангаре стояли, видимо, неисправные самолёты И-16. Склад ГСМ был цел. Склад боеприпасов взорван - то ли преднамеренно, то ли от бомбёжки. Остальные склады были целы, и я приказал пополнить запасы продовольствия, обмундирования и бель

004.jpg

Поехал в Минск и по дороге встретил там знакомого заместителя командира танковой бригады, который вёл разведку насчёт ГСМ. Его ъсо всей колонной БТ привёл на аэродром и официально, под расписку, сдал ему склад ГСМ.
После этого уехал в Минск вместе с заместителем начальника особого отдела дивизии Ляшенко. Он за несколько дней до этого отправил семью в Минск и просил меня подвезти его до квартиры в городе. Въехали мы в Минск. Город имел значительные разрушения. Выехали на Советскую улицу: многие дома были разрушены, электропроводка нарушена, провода упали - где на дорогу, где на разбитые дома. Дом правительства БССР был цел, студенческий городок недалеко от него - тоже.
Из населения, милиции и военных в городе не было видно никого, кроме заключённых, вероятно, из Мачулища: они парами тащили на перекладинах окорока, ящики с вином и уходили на восточную окраину города. Их было много.
И вот заехали мы на квартиру Ляшенко. Дом был повреждён разрывами авиабомб. Мы зашли на третий этаж по повреждённой лестничной клетке и вошли в квартиру: дверь была вырвана, окна - тоже, потолок и пол пробиты, на стенах - кровь. И на одной из них прилепился подбородок - детский. Он опознал подбородок своей дочки. Ему стало плохо, и я приказал командиру отделения вынести его в машину - нас сопровождало лёгко-пулемётное отделение, три человека. После этого поехал в штаб ВВС Белорусского особого военного округа.

ЛАГГ-3.jpg

Там тоже не оказалось ни души. В здании обнаружил всего одну пробоину от авиабомбы, которая прошла через все перекрытия и взорвалась в подвальном помещении. На полу валялись личные дела командиров, причём очень много! Мы нашли наши дела и сожгли их, а заодно также и много разной переписки. Оттуда я уехал разведать автостраду Минск - Орша - Москва. Проехав через Красное Урочище километров 10, встретил нашу небольшую танковую группу. Танкисты сказали мне, что немецкие части уже пересекли автостраду в районе западнее Жодино. После тщательной разведки установил, что автострада Минск - Москва, действительно, уже перерезана.
Развернулся в обратную сторону и поехал в Мачулище. Доложил обстановку комиссару дивизии Соколову и врио командира дивизии подполковнику Гордиенко. Затем доложил своё решение: двигаться на Могилёв через Березино. Надо сказать, что все эти дороги как в Западной, так и в Восточной Белоруссии я знал отлично. Со мной согласились, и ночью повёл колонну по маршруту: Мачулище - южная окраина Минска - шоссе Минск - Бобруйск и далее, до населённого пункта Обчак, что в 18 километрах от Минска, повернул на шоссе Березино - Могилёв.


Березино мы достигли ночью, к рассвету. Двигались без огней, довольно медленно. Переправляться на восточный берег реки Березина в светлое время я не решился: на западном берегу был хороший лес, а на восточном - голое место. А ехать днем до Могилёва, безусловно, было бы не только рискованно, но и глупо.
Расположив колонну в лесу, пошёл на восточный берег и там, недалеко от моста, обнаружил наших военных, среди них одного генерала, сообщившего мне, что он является начальником обороны на данном участке и что ему приказано взорвать мост.
В свою очередь, сообщил ему свои цели и задачи и, исходя из обстановки, просил до наступления темноты мост не взрывать - с тем, чтобы с наступлением темноты повести колонну на Могилёв. Он согласился с моим решением и обещал до вечера мост не взрывать.Оставив на месте т. Гордиенко и Соколова, вместе с Воробьёвым уехал на его легковой машине в Могилёв.
Не доезжая километров двадцати, мы заметили, что немецкие самолёты разворачиваются влево, уходя в западном направлении через реку Березина. И тут же заметили наши истребители МиГ-3, которые прикрывали район Могилёва. Так мы доехали до города. Заметив парикмахерскую, остановились, решили привести себя в порядок. Сняли комбинезоны, помылись, подстриглись, побрились. Вышли из парикмахерской, и я решил зайти к коменданту гарнизона Могилёва, предварительно узнав в парикмахерской дорогу и адрес. Машину пока оставил у парикмахерской. Пройдя метров 300, встретил майора, спросил его, как найти коменданта. Он спросил меня, кто я такой и зачем мне это мне нужно. Предъявил ему удостоверение личности и, в свою очередь, предложил ему показать документы. Он оказался помощником коменданта города и сообщил, что штаб ВВС находится на аэродроме.



Отправился на аэродром и, прибыв туда, явился к генералу Таюрскому и полковнику Худякову. Таюрский был очень мрачен, Худяков расспросил меня о состоянии авиабаз и о дивизии. После моего доклада он позвонил командующему войсками на Главный командный пункт, после чего приказал ехать с ним туда.
Главный командный пункт находился в лесу, восточнее Могилёва километрах в пятнадцати. Там были построены хорошо оборудованные землянки, в которых располагались оперативное и разведывательное управления штаба Западного фронта, узел связи. Под соснами были поставлены столики со скамейками. Оставив меня на одной из них, Худяков ушёл к начальству. Через некоторое время ко мне подошли два полковника из оперативного управления Генштаба и объявили мне, чтобы я подробно доложил всю нашу "эпопею", от первого момента до настоящего времени.
Я открыл свою карту и подробно доложил обстановку от самого начала боевых действий, а также по всему нашему маршруту. В некоторых местах они меня останавливали, просили пояснить подробнее. Этот допрос-информация длился два часа. Потом они ушли, через какое-то время вернулись и сообщили, что моим докладом остался доволен Климент Ефремович Ворошилов и через них передаёт мне благодарность.Одновременно они передали, чтобы по получении приказания от Худякова я приступил к выполнению поставленных им задач.
Мы вошли в подчинение ВВС Западного фронта. Прибыли в район базирования Гановка - станция Коммунарка - Кричев, к нам был назначен новый комдив - дважды Герой Советского Союза Кравченко…" на.- из записок начальника 14-го района авиационного базирования полковника Воронова П.П.


MNvrS1i892w.jpg


Tags: вторая мировая, наши
Subscribe

promo oper_1974 june 28, 2013 23:25 253
Buy for 100 tokens
По мотивам статьи Ростислава Горчакова. "В январе 1940 года рейхсканцлер Адольф Гитлер дал немецкой судебной системе оценку: "Наши суды - медлительные ржавые машины по штамповке возмутительно несправедливых приговоров". И тут же поклялся, что лично займется делом восстановления…
  • Post a new comment

    Error

    default userpic

    Your IP address will be recorded 

    When you submit the form an invisible reCAPTCHA check will be performed.
    You must follow the Privacy Policy and Google Terms of use.
  • 26 comments