об обмене военнопленными с Финляндией
19.04.1940
№ 1462/б
ЦК ВКП(б) — товарищу СТАЛИНУ
В соответствии с Вашими указаниями НКВД СССР докладывает:
I. Для обмена военнопленными между СССР и Финляндией постановлением СНК СССР от 10 апреля 1940 года образована правительственная комиссия в составе: председателя комиссии — начальника Разведывательного отдела Ленинградского Военного округа комбрига тов. ЕВСТИГНЕЕВА и членов — помощника заведующего Правовым отделом НКИД тов. ТУНКИНА и начальника Управления по делам военнопленных НКВД тов. СОПРУНЕНКО.
Подлежит приему со стороны Финляндии военнопленных красноармейцев и командиров 5395 человек и передаче военнопленных финнов в количестве 800 человек.
Обмен военнопленными начался 16 апреля. На сегодня 19 апреля — передано финнам 107 человек, принято от них 792 человека. Обмен происходит на ст. Вайникала, недалеко от Выборга.
II. Генеральным Штабом РККА намечен следующий порядок приема, транспортировки и содержания военнопленных:
Прибывшие из Финляндии военнопленные разбиваются на команды, а команды — на группы. Для дальнейшей отправки военнопленных назначается начальник и комиссар команды и в их распоряжение выделяется необходимый политический, хозяйственный и санитарный состав из расчета: на 200 человек военнопленных — 1 средний командир, 1 политрук и 10 младших командиров и кроме этого на команду — 2 врача и 4 человека среднего медицинского состава.
Согласно указаний Генштаба РККА, военнопленные не конвоируются, а сопровождаются выделенным комсоставом.
Все принятые военнопленные должны быть размещены в казармах вблизи города Новгорода, причем начсостав размещается отдельно от красноармейцев.
В месте размещения военнопленных (в казармах города Новгорода) внутренние наряды в казармах (дежурные и дневальные) назначаются из выделенного обслуживающего персонала. Никакой другой охраны не предусмотрено.
Увольнение в город из казармы разрешается только командами не ранее чем через 10 дней после возвращения из плена. Для начсостава разрешается увольнение в город одиночным порядком.
III. Для проведения соответствующей оперативно-чекистской работы среди принятых военнопленных по линии НКВД СССР предпринято следующее:
На обменном пункте на ст. Вайникала находится 8 оперативных работников Ленинградского Особого отдела НКВД для предварительной фильтрации и дальнейшего сопровождения принятых военнопленных в эшелонах, по одному оперативному работнику на каждый эшелон.
В месте размещения военнопленных в г. Новгороде организована оперативная группа в составе 32 человек под руководством зам. начальника следственной части ОО ГУГБ НКВД СССР капитана госбезопасности КАЗАКЕВИЧА, которой даны соответствующие указания о порядке проведения работы.
IV. Установленный НКО порядок перевозки и размещения военнопленных не обеспечивает должной их изоляции и не гарантирует от возможных побегов. Казармы в гор. Новгороде рассчитаны только на 3000 человек и не смогут вместить всех военнопленных.
Учитывая, что среди принимаемых военнопленных, безусловно, будет значительное количество лиц, обработанных финской, а возможно, и другими разведками, НКВД СССР считает необходимым обеспечить тщательную фильтрацию принятых военнопленных и проведение среди них соответствующих чекистско-оперативных мероприятий, для чего необходима их изоляция на срок не менее 2—3 месяцев.
Для осуществления этого считаем целесообразным военнопленных поместить в Южский лагерь НКВД, находящийся в Ивановской области в 47 километрах от железнодорожной станции Вязники. В этом лагере в прошлом помещалась исправительно-трудовая колония НКВД для несовершеннолетних преступников. Лагерь рассчитан на 8000 человек и вполне приспособлен для организации размещения в нем военнопленных.
Оперативно-чекистская группа будет доведена до 50 человек и обеспечена соответствующим руководством.
V. Исходя из этого, просим Вашего решения:
1. Предложить Наркомату Обороны:
а) принятых из Финляндии военнопленных направлять в Южский лагерь НКВД СССР;
б) установить при движении эшелонов с военнопленными порядок охраны и конвоирования, исключающий возможность побегов;
в) передать руководству Южского лагеря необходимые фонды на питание военнопленных;
г) организовать внутри лагеря среди военнопленных соответствующую работу.
2. Предложить НКВД СССР:
а) подготовить Южский лагерь для приема военнопленных из Финляндии;
б) организовать наружную охрану лагеря силами конвойных войск НКВД СССР;
в) организовать довольствие военнопленных по нормам и за счет фон- дов НКО;
г) обеспечить тщательное проведение чекистско-оперативных мероприятий среди военнопленных лиц, обработанных иностранными разведками, сомнительных и чуждых элементов и добровольно сдавшихся финнам, с последующим преданием их суду;
д) работу по фильтрации военнопленных закончить в 3-х месячный срок.
Народный комиссар внутренних дел Союза ССР Л. БЕРИЯ
АП РФ. Ф. 3. Оп. 66. Д. 580. Л. 88—92.
++++++++++++++++++++++++
"В 1939 году, война как началась, учили нас всего 120 часов, и на фронт. Учили нас стрелять, прятаться, маскироваться. Маршировать нас не учили, времени не было. Я был в 99-ом лыжном батальоне, пулеметчиком и автоматчиком. Я с детства на лыжах ходил, так принято у нас было. Русские ходили на лыжах ничего, но еще плоховато. Во время боевой подготовки учили немного на лыжах ходить. Добровольцы были в основном студенты из институтов и из училищ. Таких, кто вообще не умел на лыжах ходить, добровольцев не было - зачем он там будет. В основном были комсомольцы, я тоже был комсомольцем. Кто пойдет добровольцем? Я говорю: я, запишите меня в Дзержинском райовоенкомате. Не помню, как объявили о наборе добровольцев. В нашем батальоне все были русские, я был один финн. Отношение было нормальное, никто ко мне претензий не предъявлял. Никакого особого внимания со стороны НКВД или политрука не было, политрук был хороший, и командир тоже. Привезли нас в лес на поезде, сказали нам не курить, тихонько идти. Мы на лыжи стали и пошли тихонько по лесу. Потом прошли мы Райволово. Потом Черная речка, а потом там Линия Маннергейма, там тяжелые бои были. А потом проходили Метсякюля, это теперь Молодежное. Потом вышли на край Финского залива, и дальше.
Нас было три брата, и мой старший брат Семен был взят на войну не добровольно, в Зеленогорск, в финскую народную армию. Их тут учили чтобы зайти в тыл, как будто свои. Они были одеты не так как мы, мы были легко одеты как лыжники и должны быть. Брата просто взяли. Третий брат остался дома, не всех тогда взяли. В 1941 году у меня бронь была сперва до 1942 года, потом и ее сняли. Тут было ужасно жить до 1942 года, голод, холод, тоже 40-45 градусов, жуткий мороз. Люди ходили за водой на Неву, там и умирали. В эту войну брат умер, Матвей, его я сам схоронил в 1942 году.
Семена взяли на войну как русских берут, потом он воевал, и его послали последний раз разведчиком к финнам, это уже в эту войну. Семен к финнам был послан как разведчик, как я понял. После войны его еще видели, его товарищ его видел. То есть после войны он был еще жив, а потом его убили, теперь он там лежит, в Турку. Слухи были, что он в Турку, что его видели, когда наши пленные там были после войны. Его видели, как он проходил в обмундировании финского офицера. Проходил мимо, ни с кем не здоровался, а там были наши пленные, которые пилили дрова - они были взяты в плен во время войны. Прошел мимо, но его узнали, так как они были с одной деревни, учились вместе. Потом двоюродная сестра, которая живет в Финляндии, говорит, что нашли его могилу, племянник даже сфотографировал его могилу. И теперь узнали, что он убитый, и убили финны, но никто не знает, как это было, как обнаружили, что он советский разведчик. Разведчик только один раз ошибается. Через Красный Крест его искали, но не нашли, и только сейчас узнали, что с ним случилось. Кто хоронил, непонятно. Была ли у него семья там уже, как его похоронили, кто похоронил, неясно. А Павел был ранен на войне под Псковом, потом выселили в Челябинскую область, и там он и умер.
В финскую войну мы все время рубили еловые ветки, делали шалаши такие, в середине костер - вот такая жизнь. 50 градусов мороза, а снегу метр. Лыжи и пулемет, а пулемет с диском 16.5 кг. Вещмешок к этому добавочный. Второй номер нес два диска с патронами, а третий несет уже три диска. Несли они их в коробках специальных, зеленого цвета, с ручкой. Ему тоже досталось, нам всем пулеметчикам досталось. Все боеприпасы тоже носили с собой. Нехватки боеприпасов не было. Конечно, приходилось экономить, стрелять короткими очередями, диск можно и за одну очередь выпустить. Проблем с пулеметом никогда не было, пулемет безотказный. Воды не боялся, и снега не боялся. Это был лучший мой друг в ту войну. А были винтовки самозарядные на 25 патронов, наверное, вот они отказывали. Как снег попал, так и все. Мы их даже не стали носить, ликвидировали сразу - лучше винтовка-матушка. Мой второй номер ее и взял. Гранаты были лимонки, или с длинной ручкой. Лимонки были самые лучшие, удобно носить, и обязательно попадало кому-то, нужно было смотреть, чтобы самому не попасть под нее. Так и воевали до самого конца.
Задача наша была чистить лес. Чистить, чтобы не было никого. Одежда у нас была рубашка, нательная теплая рубашка, свитер, фуфайка такая белая, брезентовая. Рукавицы были, перчатки. Рукавицы выкинули, взяли перчатки, чтобы можно было стрелять. Руки у меня никогдане амерзали, ни разу не обморозился, ни руки не ноги, хотя у нас многие морозили руки и ноги, и многие погибли. Я не помню, сколько. У меня были сапоги, 44 размер, пара носков и пара портянок. Ноги не замерзали. Только один раз я одевал валенки, их нам не успели подвезти. Весь батальон был в сапогах. Когда нас на Московском вокзале построили и учили, у нас были трехметровые обмотки, командир пришел, посмотрел, говорит - это что, добровольцы, что ли? Шить всем сапоги, говорит. И всем пошили сапоги, каждый выбирал размер какой хотел, и все. В этих сапогах я домой и пришел, не сжег их, ничего. Шинель я одел только когда домой пришел, все остальное время ватник, и сверху брезентовый масхалат. Холодновато было, но что поделаешь. Головной убор у нас был буденовка, шерстяной подшлемник, чтобы только глаза были видны, потом буденовка одета, и потом каска. Каски сперва не носили, потом стали носить, не носил бы, меня не было бы здесь сейчас. Каски были зеленые, сверху обтянутые белым брезентом, таким же, из какого наши куртки были сделаны. Всем нам сказали зашить смертные медальоны квадратные в воротники, чтобы не намокли.
У начальства были полушубки белые. А потом финны начали белые полушубки искать - где начальство, и они стали в другую форму одеваться. Питались мы в основном сухим пайком, так как варить негде было. Лошадь у нас была с котлом, но она взорвалась на дороге, на мину наступила. В основном галетами питались, снег в котелках топили и пили. Водку каждый день давали фронтовые 100 грамм.
Родной язык у меня финский, несколько раз меня попросили переводить немного, при допросе пленного, но был переводчик, который меня контролировал, может, я вру. У командира был разговорник финский, он меня спрашивал, проверял, знаю ли я финский, и был поражен, что я все правильно говорю. Все удивлялись, что я на стороне Красной Армии воюю, командир спрашивает: "а что ты к финнам не уйдешь?" Я говорю: "Ага, чтобы вы мне пулю в лоб пустили". У меня даже мысли не было к финнам уйти. Мне бы сразу пулю в спину пустили. Да и отец мой еще жив был, да и не было у меня никого в Финляндии.
Были мы все время в лесу, слева никого не было, был еще 100-й батальон рядом с нами, в правой стороне, у меня есть знакомый мужчина оттуда. Их осталось совсем мало, их перерезали всех. Они погибли чуть ли не всем батальоном. Девятьсот человек, четыре роты. А теперь я остался только один. В прошлом году было пять человек, а теперь остался один. В Ленинграде не найдете больше никого из 99-го батальона. Нас несколько батальонов таких лыжных было из Ленинграда, мы, 100-й батальон был рядом со мной, потом вроде еще 101-й батальон, но это уже дальше, на Приозерском направлении. Мы тут ходили, на самой линии Маннергейма, ДОТы, ДЗОТы, трехэтажные ДОТы были, большие, купола были резиновые, так что как стреляли, пули летят обратно, вот так было здорово сделано.
От Метсякюля мы шли на Койвокюля, потом какие-то кюля (деревни), уже не помню я, прошли, до Выборга, от Выборга километра три еще туда дальше, 12 марта война еще шла полным ходом, пушки палили, все стреляли. Потом наступило 13 число, война кончилась и нас вернули обратно.
Был митинг, и мы рады были, у кого какое оружие было - все стреляли из всего. Пушки тоже палили. Потом на второй день после конца войны нам сказали собирать оружие в ящики, сказали, чтобы смазывали хорошо, и мы это все и сделали. И через недели две или три, по-моему, 25 марта, мы вернулись домой. Как добровольцев, нас отпустили домой. Такая вот жизнь."- из воспоминаний бойца 99-го лыжного батальона РККА Каттонена Тойво Матвеевича.
Journal information