Гута-Добрыньская - небольшая деревня, еле вместившая наше небольшое, в 3,5 сотни человек, соединение. Население живет бедно. Скота немцы оставили мало, молодежь угнана в Германию, живут люди бедно - нет ни цыбули, ни чесноку.
Сюда мы решили встать в результате глубоких внутренних противоречий: мой комиссар и начальник штаба очень боялись, что мы слишком долго засиделись в треугольнике железных дорог Малин-Коростень, Коростень-Черняхов, и, пугая самих себя, создавали мнимую опасность, умышленно осложняя данные об обстановке.
Последнее время они все время требовали немедленного выхода соединения на запад, в район Эмильчино-Городница. Мне не хотелось уходить с Украины. Все это создало атмосферу взаимного недоверия и так или иначе отражалось на моральном состоянии бойцов и комсостава.
На всех фото Михаил Наумов, его семья и бойцы его отряда.
Пришлось проводить частые совещания комсостава, где обычно я доказывал возможности маневрирования в этих местах, необходимости развернуть диверсионную и агентурную деятельность. Доказывал, что ничего серьезного в оперативной обстановке нет и что, наконец, за железную дорогу уйти нам очень просто в течение одной ночи.
На таких совещаниях командиры-комиссары отрядов обычно отмалчивались, начальник штаба Мельник дипломатично говорил, что товарищ генерал-майор очень много рискует, находясь в этом "безусловно" опасном месте, напоминал, что остальные генералы находятся далеко в Белорусских лесах и высылают на Украину только диверсионные группы.
Комиссар тов. Кищинский С.С. обычно добавлял, что вместе с Михаилом Ивановичем и он очень много рискует здесь, что нам здешние диверсии даром не пройдут и, наконец, "сколько же можно?" - "Треба мати совість!" - противник может окружить.
Особенно нездоровая обстановка создалась в Червонном отряде. Политрук Коренский, комиссар (горе-комиссар) капитан Муракин имели всегда обильные сведения о том, что немцы разгромили партизанские соединения Сабурова, Шитова, Маликова, Ковпака, Мельника и т. д., что появились где-то вблизи 1000 немцев; то они видят большое количество машин и танков, окружающих нас. Одно правда - это Сабуров действует правильно, людей сберегает, - надо идти к нему, в леса.
Под давлением этих обстоятельств я решил, что с таким штабом и комиссаром геройских дел не сделаешь, и что. один в поле не воин, и что мне не более других надо, - уступил.
Мы заняли это бедное село, - как символ бедности нашей оперативной мысли и как исходное положение для того, чтобы ночью на 8-е число перейти железную дорогу. Итак, вперед, назад!
К моменту размещения людей прибыл из-под Коростеня мой помощник по разведке ст. л-нт Гаврилюк. Он находился последние 10 дней в диверсионной группе ст. л-та Величко, успешно действовавшей на железной дороге Коростень-Чеповичи.
Он провел глубокую разведку Коростеня, вплоть до гебитскомиссариата, и утром мне весьма обстоятельно и толково обрисовал оперативную обстановку и настоятельно просил не уступать трусам. Предложил остаться здесь, развернуть агентурную работу - внедриться в гарнизоны противника.
Общий вывод Гаврилюка о противнике был сформирован характерным заявлением: "Противник, как никогда, дрожит за свою шкуру". Те же сведения о настроении противника передавал последнее время ст. л-нт Величко.
Доклад Гаврилюка укрепил во мне уверенность в правоте и жизненности моей тактической доктрины, и я немедленно собрал всех своих помощников и штаб на совещании, туда же были приглашены командиры и комиссары отрядов. Гаврилюк информировал совещание, и все удивились тому, как неправильно понимали обстановку.
Я был вынужден в заключение выразить грубость, сказав, что вся наша полемика о тактике и стратегии партизанской борьбы вообще и действиях соединения нашего в особенности показывает, что в это дело ввязались многие сопливые стратеги, обнаглевшие до того, чтобы ....
Приказал, чтобы замазали в дальнейшем рты и не смели больше обсуждать моих решений и тактических приемов. После этого было принято решение остаться здесь, за железную дорогу не ходить, действовать более дерзко, расширить район деятельности до Радомышля.
Тут же было принято другое решение - это об истреблении гарнизона казаков, прибывших в Злобычи для обмолота урожая.
В середине ночи произошла тревога. "Секрет" партизанского отряда "Смерть фашизму" обстрелял из пулемета группу петлюровских "старців" - бандеровцев.
Крадучись они появились из кустарников около шляха Мелени-Емилевки. 5 бандеровцев вышли на полянку, прислушались. Налево, в селе заржал мой жеребец. Они говорят: "Там - є, а тут нема", показывая направо. На оклик "секрета": "Стой" - побежали в лес.
Бандеровцы появились в этих лесах еще раньше нас, их около 150 человек. Живут только в лесу. Никаких операций не проводят. Занимаются только распространением листовок и разъясняют населению, что они партизаны "За Вільну Україну".
Грязные и обовшивлены, голодные. Когда говорят о "вільной Украіне" - плачут. Это вызывает смех у населения. Люди знают, что настоящие борцы не плачут. Когда бандеровцы хотят кушать, то заходят в село и собирают куски хлеба, цыбулю, чеснок и все это складывают в торбу, подвешенную за плечами, - хотят показать, какие они есть апостолы украинского народа, но петлюровские "старці" (как мы их называем) любят кушать и мясо.
Поэтому группа этих старцев ночью крадется в село и в первой хате выкрадывает и уводит в лес корову. Уже повсюду известно, что бандеровцы ночами крадут коров. Старци также хотят пить и для этого возят с собою бочку с водой. Здешний народ не понимает их, и нет ни одного случая, чтобы кто-либо пошел к ним. В селе Сычовка был такой диалог между "старцем" и старушкой:
Бандеровец (входя в хату): "Добрый день!"
Старушка: "Здравствуйте"
Бандеровец (угрюмо оглядывая хату): "Здравствуйте - там, за Москвой!.."
Старушка: "А мне - все равно де, чи за Москвой, чи тут!.."
Бандеровец (грозно, наставительно): "Не все равно: треба казати добрий день!.." После этого вышел, оставив бабушку в недоумении.
Под Новоград-Волынским бандеровский отряд насильно мобилизовал 26 человек колхозников, которых используют для черновых работ под строгим надзором, на ночь связывают. Одному из них удалось перебежать к нам. Он рассказывал, что все эти люди собирались перебежать к красным партизанам, причем называл их "наши советские украинцы". Бандеровцы узнали об их намерении и решили всех задушить.
Один наш разведчик - Мороз попал к ним в лапы. Мы вскоре нашли его труп с отрезанной головой. Они охотятся за нашими автоматами. Плохо им живется на нашей земле. Ненавидя нас, они все время следят за нами и держатся вблизи. Это им нужно для того, чтобы прикрыться нашей силой от немцев. Однако следует признать, что они занимаются серьезной пропагандой.
8 сентября 1943 г.
Злобычи, 10 км южнее Коростеня. Сегодня утром прибыли соединением в хутор Десятины. Тут оказалась диверсионная группа партизанского отряда им. Хрущева под командой Величко-Астахова.
Поданным этой группы, в селе Злобычи со вчерашнего дня разместилась в школе казачья сотня, численностью 110 человек. Казаки прибыли сюда с целью обмолота хлеба. Они привезли немецкий трактор - двигатель и сложную молотилку, тоже немецкого происхождения.
Я слышал, что эти машины завезены из Германии и высоко ценятся немцами, на охрану их всегда выставляется большой гарнизон. Гаврилюк предлагал внедрить агентуру в эту сотню с целью разложения.
Я решил ее разложить другим порядком, а именно: немедленно ударить и тем решить вопрос, что делать казакам в черте наступления Красной армии.
План мой был прост. Атаковать Злобычи днем (во время обеда), в конном строю, при этом партизанскому отряду им. Хрущева атаковать в лоб, на школу-церковь, партизанскому отряду "Смерть фашизму" - справа, Червонному - слева и отрезать путь отступления на Коростень. Группе Величко быть в засаде, в лесу севернее Злобычи.
В 15.00 я пустил конницу в атаку. Пошли одновременно все отряды. Прежде чем казаки успели сделать десяток выстрелов, конница промчалась 1 км по чистому полю и, спрятавшись за хатами, пошла на решительный штурм.
В результате короткого боя противник был выбит из села. Убито и захвачено в плен около 60 человек. Захвачено около 50 винтовок, 6000 патронов, штук 60 ручных гранат, пар 60 обуви и комплектов 80 обмундирования.
Наши потери: убит начальник штаба "Червонный" Юрчишин Ф. и пулеметчик партизанского отряда им. Хрущева Степаненко, которых похоронили у церкви в Злобычи. Школу, как опорный пункт, спалили.
Захватили ферму, крупного рогатого скота около 80 голов, который угнали в другой район и раздали населению в Дерманке Чеповичского района и в Будиловке Потиевского района. Впоследствии было установлено, что из всей сотни в Коростень прибыли только 6 казаков. После боя мы ушли в Будиловку, откуда запустили агентуру для связи разложения Потиевского гарнизона.
7 октября 1943 г.
Два раза в день пишу радиограммы о готовности принять самолеты. Погода последнюю неделю - отличная. И опять самолеты идут в Белорусские леса, но не на Украину. Бюрократическое отношение Украинского штаба, неповоротливость достойны удивления.
Неужели им (сидящим на мягких креслах в кабинетах) не ясно, что держать в течение 2-х недель аэродром и в то же время находиться соединению в 50 км от Житомира, в 80 км от Киева ив 100 км от фронта - нелегкое и небезопасное дело.
Вот пишу эти строки, и мне докладывают, что в село Облитки прибыли на 30-ти автомашинах немцы, обстреливают село. Идут по нашим следам. Утром были в селах Мирча и Меньки. Сейчас до противника 7 км (я так думаю, а на самом деле через минуту могут загреметь выстрелы).
Уходить невозможно - лучше принять бой в селе, нежели быть обстрелянному на марше. Кроме того, колонна будет подвергаться опасности с воздуха (опять прервали, доложили, что отряды развернуты в обороне вокруг села Будиловка. Приказал обороняться упорно, на углах или развалинах села, но не отходить.
Третьего октября моя рация весь день добивалась сообщения: будут ли самолеты. Погода была прекрасная. Это был день моих именин - мне исполнилось 35 лет. В конце дня был получен от главрации ответ: "Соколова в штабе нет - выходной день, будут ли самолеты, не знаем".
Это называется руководить партизанской войной - дико! Вот сегодня уже 7 октября. В ночь на 8-е опять предлагается принять самолеты, но противнику уже известно, что мы жжем костры, он увязался за нами преследовать, и все же я отвечаю: "Принимаю самолеты с посадкой на аэродроме Буки или Дерманка".
Аэродром Буки уже известен противнику, и уже теперь, вот после того, как только что передали мою радиограмму, разведка доложила, что в Буки прибыл гарнизон немцев 200 чел.
9 октября 1943 г.
Вихля. Небольшое украинское село. Несмотря на то что партизаны здесь еще ни разу не стояли, в селе безвластье. Люди с радостью нас встретили. Они благодарны партизанам за то, что хлеб, скот, молоко, люди до сих пор были недосягаемы для немцев.
Вихля занята одним партизанским отрядом им. Хрущева; когда мы подъезжали к селу, жители были все на полях и огородах - идет уборка картофеля. Время - утро. При нашем появлении все работы прекратились - никто не хочет работать, как правило, когда прибывают партизаны.
Все отмечают наше пребывание в селе как праздник. Женщины и девушки обычно считают своим долгом одеться по-праздничному в лучшие платья.
Вчера мы стояли в лесу южнее Старики и целый день совещались. В эту ночь на наших глазах советская авиация бомбила Коростышев и Коростень. Огромные столбы огня вырывались вверх, - нам это было радостью. Однако один самолет, бросивший листовки, сбросил несколько бомб на наш аэродром, к счастью, жертв не было. Дежурный по аэродрому капитан Мельник приказал потушить костры, но я распорядился зажечь снова.
Утром мы с аэродрома ушли в лес. Командиры отрядов и мои помощники выражали негодование и отпускали по адресу штаба резкие замечания и ругательства. Еще больше было шуму среди раненых, которым не давали покоя каждую ночь в надежде отправить в Москву.
Некоторые командиры прямо говорили, что Украинский штаб в лице полковника Соколова делает все, чтобы партизаны скорей уходили в Белорусские леса, где хорошо снабжать боеприпасами.
Из дневников генерал-майора пограничника М. И. Наумова.
Великая Отечественная война застала старшего лейтенанта Наумова в 94-м пограничном отряде. Согласно донесению о безвозвратных потерях орг. строевой отд. 3 отд-е гувв НКВД, начальник 2-го отдела 94-го пограничного отряда старший лейтенант Наумов пропал без вести.
С первых дней войны был назначен начальником арьергарда 13-го горно-стрелкового корпуса в звании капитана. В июле 1941 года в боях за переправу через Днестр в городе Галич был контужен, с частью отряда отрезан от своего подразделения, пробирался на восток.
В конце 1941 года удалось связаться с сумскими партизанами и перейти к активным действиям против оккупантов, сначала в качестве рядового бойца Червоного партизанского отряда, затем командиром боевой группы.
В январе 1943 года возглавил соединение партизанских отрядов Червоного, Конотопского, Ямпольского, Недригайловского, Харьковского имени Котовского, Кировоградского имени Хрущёва.
За успешное проведение Степного рейда М. И. Наумову 9 апреля 1943 года было присвоено воинское звание генерал-майор. Он стал одним из самых молодых генералов в армии, а случай присвоения генеральского звания капитану относится к уникальным.
За эту военную операцию указом Президиума Верховного Совета СССР от 7 марта 1943 года Наумову Михаилу Ивановичу было присвоено звание Героя Советского Союза.
Герой Советского Союза 7 марта 1943 медаль "Золотая Звезда" (№ 924);
орден Ленина (7 марта 1943);
два ордена Красного Знамени;
орден Богдана Хмельницкого 1 степени;
орден Отечественной войны 1-й степени;
два ордена Красной Звезды;
медаль "За отвагу";
медаль "За боевые заслуги";
орден Знамени ВНР 1-й степени (ВНР);
орден Крест Грюнвальда II степени (ПНР);
медаль ордена Словацкого национального восстания (ЧССР).
С 1946 года - начальник УМВД по Черновицкой области.1951-1953 годах - заместитель начальника УМВД города Ленинграда и Ленинградской области. С 1953 года - исполняющий обязанности Министра внутренних дел Украины, с марта - начальник управления внутренних войск МВД Украины. В 1960 году уволился в запас.
Journal information