Примерно в полдень советские танкисты заметили немецкую танковую колонну, которая предположительно, собирались нанести контрудар по позициям наступающих советских войск. В немецкой колонне были танки PzKpfw V Пантера, но Григорий Пегов все равно решил дать немцам бой.
Стоит отметить, что этот шаг был довольно смелым, если представлять себе, насколько разными были два этих танка. По массе Пантера превосходила советскую машину более чем в 4,5 раза.
Основным вооружением Т-70 была 45-мм пушка (20-К), танковый вариант знаменитой сорокапятки. Практическая скорострельность орудия значительно отличалась от табличных значений и составляла всего 3-5 выстрелов в минуту, так как командиру в не самой просторной башне приходилось одновременно выполнять функции и заряжающего, и наводчика.
Орудие, прямо скажем, не с самыми выдающимися для 1944 года характеристики, но при грамотном применении и оно позволяло бороться с грозными немецкими машинами.
На фоне Т-70 немецкая Пантера представлялась настоящим монстром. Этот немецкий средний танк вполне можно было назвать тяжелым. На танке была установлена 75-мм танковая пушка KwK 42 с длиной ствола 70 калибров. Данное орудие представляло опасность для всех советских танков. Снаряд, выпущенный из этой пушки, мог пробить легкий танк Т-70 насквозь.
Казалось, исход боя 26 марта 1944 года должен был сложиться в пользу немецких 45-тоннных боевых машин, отличавшихся отличным орудием и прекрасными приборами наблюдения и прицелами. Пантера действительно серьезно превосходила легкий танк Т-70 по всем параметрам, но бой все равно сложился в пользу Пегова, потому что он грамотно организовал засаду и раньше обнаружил противника.
Младший лейтенант Пегов замаскировал свой легкий танк недалеко от дороги в кустах. При этом, уже обнаружив врага, он выжидал до последнего, подпустив противника примерно на 150 метров, дождавшись, пока Пантеры, идущие в голове колонны, подставят борта его танку.
С этого небольшого расстояния из засады Т-70 и открыл огонь. Головная машина была поражена первым же выстрелом в борт, в результате чего танк противника загорелся, экипаж не смог выбраться из машины. После этого Пегов перевел огонь на вторую Пантеру и добился повреждения ее ходовой части, у машины была сбита гусеница.
После этого экипаж второй немецкой Пантеры ретировался с места боя. Остальные немецкие танки, полагая, что натолкнулись на сильную советскую противотанковую оборону, решили отступить назад.
Таким образом, благодаря смелым действиям младшего лейтенанта Григория Пегова, который не испугался боя с немецкой танковой колонной, в голове которой шли танки Пантера, удалось сорвать замыслы противника.
Через несколько месяцев, в октябре того же года, Григорий Пегов вновь отличился. Будучи командиром взвода разведки своего танкового батальона, он одним из первых с боем сумел прорваться к берегу Балтийского моря в районе населенного пункта Каролинкай (Литовская ССР) и помог обеспечить подход основных сил своей бригады.
24 марта 1945 года Пегову было присвоено звание Героя Советского Союза, помимо этого он был кавалером орденов Ленина, Красного Знамени и Отечественной войны 1-й степени, различных медалей.
76 "Пантер" под командованием майора Глесгена погрузили в эшелон во Франции. Уже на следующий день после погрузки, прямо в эшелоне, у одной из "Пантер" вспыхнул двигатель. Потушить пожар немцы не смогли, танк стал первой безвозвратной потерей батальона. К 27 января 1944-го, после двух недель пребывания в резерве дивизии "Великая Германия", количество боеспособных танков в батальоне сократилось до 63.
Батальон получил приказ выдвигаться к линии фронта, но потусторонние силы не отставали. У одной "Пантеры" снова загорелся двигатель - опять-таки с фатальным для танка исходом. Четыре экипажа доложили о разнообразных поломках. Ещё один танк провалился на мосту. Усилиями ремонтников к 28 января в батальоне набралась 61 "Пантера", готовая к бою.
25 января 1944 года немцам удалось отсечь от коммуникаций 20-й корпус из состава 5-й гвардейской танковой армии Ротмистрова. При этом противник сам угодил в окружение у деревни Капитановки. Посланная на помощь ударная группа под командованием майора Сиверса (от 15 до 19 "Пантер" и мотопехота) пробилась к окруженцам, но тоже "застряла".
В итоге у Капитановки образовался "слоёный пирог" из советских и немецких частей. В похожей ситуации, случившейся несколько месяцев спустя под Сандомиром, немцы мрачно пошутили: "Мы в кольце, и вы в кольце - посмотрим, что будет в конце".
27 января на помощь 20-му корпусу пришёл 18-й, который должен был помочь восстановить коммуникации. В нём насчитывалось 68 "тридцатьчетвёрок", одна самоходка СУ-85 и 23 ленд-лизовских танка "Валентайн". Корпусу также придали пехоту и артиллерию усиления. К вечеру, когда бои закончились, соединение оказалось сильно потрёпано, но смогло сохранить шаткое равновесие на фронте.
Именно в это время к полю боя наконец-то подошёл измученный проломками и неисправностями 1-й батальон "Пантер" майора Глесгена. В споре против "тридцатьчетвёрок", и тем более "Валентайнов", кулак из 61 "Пантеры" был очень веским аргументом.
Но сначала они должны были пробиться к своим окружённым войскам. Если бы это получилось, то хорошо укомплектованный батальон Глесгена мог бы стать скалой, о которую разобьются будущие атаки советских танков.
"Пантеры" развернулись в боевой порядок и начали движение 28 января 1944 года, в 6:00. Как ни странно, немецкое командование не организовало ни пехотной, ни артиллерийской поддержки. По сути, вместо нормальной атаки танки должны были просто доехать до своих. А вот этого и не получилось.
Немцы оказались рядом с деревнями Тишковкой и Писаревкой, и из обеих по ним ударили советские пушки. Подтянулись и наши танки (170-я бригада 18-го корпуса), которые как раз наступали в этот же район и приняли немецкую атаку за контрудар в ответ на свои действия.
По итогам боя, разгоревшегося в первой половине дня, советские потери составили 29 Т-34 и восемь "Валентайнов". Кроме того, немцы смогли полностью разбить советскую противотанковую батарею. У противника было уничтожено, по нашим данным, 20 танков, и ещё одну "Пантеру" удалось захватить целой.
В утреннем бою погиб командир батальона майор Глесген. Кроме него, сгорел в танке командир одной из рот, а другой ротный получил осколочное ранение. Батальон возглавил было капитан Майер, но почти сразу его отстранил от командования полковник Бюзинг из дивизии "Великая Германия", которой формально подчинялся 1-й батальон.
Он был очень недоволен действиями своих танкистов. И справедливо, потому что с утра, пока танки "гуляли сами по себе", из 61 машины боеспособными остались только 35. Конечно, был шанс починить большую часть подбитых танков. Но для этого нельзя было позволить советским войскам захватить территорию, на которой остались подбитые "Пантеры".
Следующую атаку немцы провели по всем правилам. Около трёх часов дня по советским позициям в Писаревке наконец-то "отработали" артиллерия, авиация и шестиствольные реактивные миномёты.
Затем пошли в атаку "Пантеры", получившие приказ захватить выгодную высоту 209,4 и ожидать там пехоту, которая должна была поддержать дальнейшее наступление. Едва танки продвинулись вперёд, как попали под огонь наших противотанковых орудий. А немецкая пехота вообще не поддержала атаку.
Этот провал нисколько не охладил пыл полковника Бюзинга. Наоборот, он тут же стал организовывать следующую атаку, попутно угрожая подчинённым, что если они будут действовать так же вяло, то пойдут под трибунал.
Между тем короткий зимний день заканчивался, а в темноте "Пантеры" не только лишались преимущества, которое давала им их мощная и дальнобойная пушка, но и могли стать лёгкой добычей для советских пехотинцев с противотанковыми гранатами.
Бюзинг приказа об атаке не отменил. Уже в сумерках "Пантеры" выползли на злополучную высоту - лишь затем, чтобы убедиться, что, стоя на ней, они представляют собой отличные мишени для советских противотанковых пушек.
Связь с полковником Бюзингом в это время пропала, и, когда "советская пехота и противотанковые пушки стали просачиваться на позиции", капитан Майер, снова принявший командование батальоном, приказал отойти с высоты 209,4 хотя бы затем, чтобы убрать боеспособные танки из засветки от загоревшихся "Пантер".
А когда связь появилась, Бюзинг зачем-то приказал танкам снова выдвинуться к той высоте, на которой погиб прежний командир 1-го батальона.
Общий результат боя 28 января 1944 года был для немцев неутешителен. Всё, что они могли записать себе в актив, это утренний встречный бой, когда они нанесли большие потери танкам советского 18-го корпуса. На роль утешения это тянуло слабо.
Плохо организованные атаки, отсутствие пехотной поддержки и нормального руководства лишний раз подтвердили: сами по себе танки мало что могут. Из 61 "Пантеры" в батальоне осталось всего 17 исправных машин. Сразу по следам боёв немцы записали 20 танков в безвозвратные потери.
Потом, когда часть потерянных "Пантер" удалось эвакуировать, данные удалось уточнить. Итоговый счёт оказался следующим: 10 машин списаны безвозвратно и 34 нуждаются в ремонте, причём некоторые из них - из-за поломок.
https://topwar.ru/78632-neravnye-tankovye-dueli-chast-1-t-70-protiv-pantery.html
https://worldoftanks.ru/ru/news/history/panthers_tamed_near_kapitanovka/
Journal information