oper_1974 (oper_1974) wrote,
oper_1974
oper_1974

Category:

Призывники 1939 года.

Д. К. Левинский. Воспоминания.

          "В ночь с 10 на 11 декабря прибыли в Чернигов. Этой же ночью нас ожидали баня и солдатское обмундирование. Пьянки кончились - ребята сразу стали серьезнее. По пути в военный городок с интересом читали городские вывески на украинской мове, например - "Перукарня". Думали, что это пекарня, а оказалось - парикмахерская. Нам предстояло пройти недолгий карантин в 236-м запасном стрелковом полку Киевского особого военного округа. Моя рота - 2-я пулеметная.
         Зимой 1939/40 года СССР увеличил армию в 2,5 раза, в том числе за счет нас, окончивших среднюю школу. А тут еще и мобилизация в трех пограничных военных округах - Ленинградском, Белорусском и Киевском. Потребовалось накормить столько лишних молодых ртов!
         Финская война еще была в начальной стадии и не успела повлиять на продовольственные возможности южных военных округов - Киевского, Харьковского и Одесского, - но скоро положение изменилось. И еще до того, как оно изменилось, уже через месяц, уходя из столовой, мы стали набивать карманы хлебом на день про запас, и им больше никто не кидался: постепенно мы втянулись в режим.



Бессарабия 1940 г.

p7_23_new.dlz2kq9u5e88k4ow00gg0oksw.ejcuplo1l0oo0sk8c40s8osc4.th.jpeg

        Что мы тогда носили? Письмо от 13 декабря характеризует наше обмундирование: "На каждом шагу дают себя знать мелочи, о которых не позаботилось начальство: разные ботинки (один длиннее), отсутствие шнурков (ищи, где хочешь), ужасные шинели".
        На голове напоминала о легендарном прошлом Красной армии буденовка времен Гражданской войны. В моем альбоме хранится черниговское фото, где я снят в первые дни армейской службы. Носили шинель и все остальное, что положено, в том числе ботинки и совершенно новый для нас элемент - чудо-обмотки двухметровой длины.
        Вскоре многие из нас предпочли обмоткам краги, и я в том числе - мне они пришлись по нраву: быстро надеваются, ногу облегают свободно, а ремешки сами не расстегиваются.
          Наше снаряжение, с которым расставались только ночью, если спали в казарме, состояло из заплечного ранца на ремнях, противогаза, саперной лопатки, фляги и двух подсумков для патронов. К этому вскоре добавились плащ-палатка и каска с подшлемником. Оружие - не в счет.

Бессарабия 1940 г.

p7_21_new.a7qv2hdy8d4c4sc8kcg8cggco.ejcuplo1l0oo0sk8c40s8osc4.th.jpeg

       В первой шеренге взвода шли четыре командира отделения - немолодые командиры запаса, недавно мобилизованные. Их личное оружие - пистолеты ТТ. Во второй шеренге шагали четыре первых номера пулеметных расчетов взвода, и в их числе Гена Травников. Каждый нес на плече кожух пулемета весом 16 килограмм. Личное оружие - те же пистолеты ТТ.
       В третьей шеренге взвода - вторые номера пулеметных расчетов: Митя Колобов, Сережа Никитин, Саша Скворцов и я. Каждый из нас нес самую тяжелую часть пулемета - станок весом 32 килограмма - и личное оружие - пистолет ТТ.
      Станок пулемета самому не поднять, не надеть и не снять. Одевали и снимали станок специально выделенные бойцы отделения. Они заводили нам станок через голову так, чтобы рукоять оказывалась на груди, а катки и станина - сзади: они ложились на ранец.
        Мы, вторые номера, имели преимущество перед остальными бойцами взвода: наши руки всегда были свободны, и мы в любой момент могли скрутить себе цигарку, что не удавалось сделать на марше другим, поскольку они несли винтовки и коробки с пулеметными лентами.

Бессарабия 1940 г.

p7_17_new.8c7pqx2i1f48sk0o4wc4s4wck.ejcuplo1l0oo0sk8c40s8osc4.th.jpeg

      К концу декабря стало известно от поступающих с фронта раненых, что наше командование не оценило противника, которого шапками не закидать; забыло о том, что в летнем обмундировании воевать зимой в Финляндии нельзя; понадеялось на то, что финские рабочие и крестьяне не захотят защищать свое буржуазное правительство и только мечтают с января 1918-года о том, чтобы мы помогли установить у них советскую власть.
     Неожиданно стало известно, что весь состав полка передается другой, но уже регулярной части, а на наше место придут новенькие. Утром 30 января 1940 года мы выехали двумя эшелонами к новому месту службы. Пункт назначения - город Ромны Сумской области. Новая часть - 147-я стрелковая дивизия, 640-й стрелковый полк, 1-я пулеметная рота.
     В Ромнах у нас был такой распорядок дня, что Чернигов с карантином в запасном полку показался раем. Здесь нас принялись ускоренным темпом готовить к отправке на фронт.
        Буденновский шлем был заменен на стальную каску с серым, вязаным, довольно плотным, с вырезом для глаз и рта подшлемником, который согревал на морозе голову под каской и заправлялся под шинель, заменяя ворот свитера или кашне в домашних условиях. Нам выдали кирзовые сапоги взамен ботинок и краг, но у меня размер обуви 43,5, и я, не сумев подобрать сапоги, остался в крагах.

Бессарабия 1940 г.

222222222222222222222.b340t86swu80c0cwc0wkwsso8.ejcuplo1l0oo0sk8c40s8osc4.th.jpeg

      Ежедневно стали уходить на фронт эшелоны 147-й стрелковой дивизии. Наш эшелон был одним из последних. Он стоял на запасных путях, поджидая нас. Уже уехали многие из тех, с кем мы прибыли в Чернигов из Ленинграда. Мы на ходу прощались с ними. Однажды, после учебной погрузки в эшелон, команды на выгрузку не последовало. Это могло означать только одно: сегодня в ночь отправляемся.
      Шли первые дни марта 1940 года, война подходила к концу, и внезапно последовала команда: "Разгрузить эшелон!" Отправка приостанавливалась: мы фронту уже были не нужны. Все приуныли. Теплое белье пришлось сдать на склад, за съеденный "НЗ" никому не попало: весь полк с аппетитом отвел душу.
       А раненые с севера продолжали поступать. Пришел очередной эшелон, и прямо на станции произошел прискорбный случай: к одному лейтенанту из города приехала жена, вся накрашенная, модная, увидела, что он лежит без ног, и отказалась от него: "Ты мне такой не нужен!" Лейтенант схватился за пистолет, а его нет - еле удержали.

Хрущев в Кишеневе 1940 г.

23.ab01ha4ww4wsk8os0swwsws8s.ejcuplo1l0oo0sk8c40s8osc4.th.jpeg

       Эшелон спешил на запад. Все понимали, что не сегодня-завтра нас ожидает «работа» именно там. Хорошо, что командование наконец определилось с нами, а то целую зиму только и стращало то Финляндией, то Румынией, то черноморскими проливами.
       "Даешь Бессарабию! Вон нас сколько!" С рассветом выступили. Пулеметы пришлось нести на себе, так как повозки до предела были забиты боеприпасами и продовольствием. Везли черные сухари, пшенный и гороховый концентраты, воблу, сахар, махорку и другие так необходимые на войне грузы.
       Мы направлялись отвоевывать Бессарабию - ни больше ни меньше! Никто этого и не скрывал. За зиму столько разговоров было о Бессарабии - мы ее во сне видели.
          Начались тактические занятия по отработке наступления - в армии даром есть хлеб не положено. Наступили трудные дни: часами мы двигались бегом и ползком с пулеметами то в гору, то с горы; гимнастерки были насквозь мокрые от пота, который буквально хлестал из-под касок, заливая лицо; ночью гимнастерки высыхали и становились белыми от выступившей соли, а потом - лопались.

Румыны 1940 г.

p6_1_new.10vpfve6mfogkk884kwowccc0.ejcuplo1l0oo0sk8c40s8osc4.th.jpeg

         Не все сумели выдержать это испытание. В один из больших привалов два представителя солнечной Грузии, исчерпав моральные и физические силы, дружно застрелились из своих пистолетов ТТ. То ли у них действительно иссякли силы, то ли от мысли, что через неделю-другую - в бой, сейчас судить трудно, но этот прискорбный факт имел место в соседнем батальоне, и с ним долго разбирались.
        Мы, северяне, выдержали и жару, и перегрузку, а они - нет. Никто из нас их не осуждал, но и не жалел. Трудные, порой невыносимые, условия армейской службы в пехотных частях того времени, с которыми пришлось столкнуться, приучили нас негативно относиться к проявлениям человеческой слабости типа "я больше не могу", "я устал", "у меня нет сил" и тому подобным.

Хрущев и Мехлис в Кишиневе 1940 г.

p2_new.8g95hmnyu2o0gws88o084g480.ejcuplo1l0oo0sk8c40s8osc4.th.jpeg

         Наш 640-й стрелковый полк занял боевые позиции на самом берегу Днестра в районе большого пограничного села Ташлык. До Кишинева - 45 километров. Поскольку мы не пограничники, то и "охранять" границу стали по-своему.
         В село входили ночью. Оно выглядело вымершим: жителей не видно. Мы крались вдоль известковых заборов, стараясь, чтобы нас не засветила луна. Временами нас обстреливали стой стороны. Вдоль берега Днестра мы вырыли окопы в несколько рядов.
         В них все светлое время дня отсыпались, наблюдали за действиями румынских пограничников и набивали впрок пулеметные ленты патронами. Румыны тоже готовились. Они таскали на волах пушки и нахально устанавливали их на прямую наводку. Все происходило на наших глазах, так как Днестр здесь неширокий, кусты и деревья растут редко, не образовывая густых зарослей.
         Ночные часы были для нас наиболее тяжелыми. Ночь напролет мы носили на руках металлические понтоны для будущих переправ: по ним устремятся через Днестр войска первого эшелона, то есть - мы.
         Понтоны доставлялись на границу автотранспортом, а мы волокли их к урезу воды и укладывали так, чтобы переправу навели в срок, отведенный нормативами. Ночью разговаривать и курить в первые дни стояния на границе категорически воспрещалось, дабы излишне не нервировать румынскую сторону.

Жуков в Кишиневе 1940 г.

soviet_occupation_of_bessarabia_and_northern_bukovina_44.2io2it5xtc8wwowcckks4g8sg.ejcuplo1l0oo0sk8c40s8osc4.th.jpeg

        Дивизионная газета "За Родину" выходила с четким, недвусмысленным заголовком: "За советскую Родину, за Сталина, за советскую Бессарабию - вперед в наступление!" Бойцы и командиры писали в газету, что "не пожалеют ни сил, ни жизни для выполнения ЛЮБОГО приказа Родины!"
      Ротный "Боевой листок", который я выпускал с самой зимы, конечно же не уступал дивизионной газете и призывал к тому же. Но о вероятном ударе на Плоешти не было даже и слухов, а солдаты, как известно, всегда знали обо всем. Точнее - могли знать раньше, но с приездом Жукова любая утечка информации каралась самым строгим образом.
       В нашей пулеметной роте был сформирован четвертый взвод и оснащен зенитными установками на базе крупнокалиберных пулеметов калибра 12,7 мм. Мы сами смонтировали их на треногах, не задумываясь над вопросом: "А была ли у румын авиация?"
       Второй взвод, в котором я служил, получил боевую задачу: на бронетанков-амфибий, давно стоявших в кустах за нашими спинами, форсировать Днестр.
       Танки должны были уйти вперед, а мы - занять оборону на румынском берегу и вести пулеметный огонь по противнику до тех пор, пока не наведут понтонную переправу и по ней не ринется вперед первый эшелон наступающих войск. Первый и третий взводы должны были прикрывать нас огнем елевого берега, а четвертый взвод - следить за "воздухом".

Разоружение румын 1940 г.

22222222222222222.2dzh45a8xfmscsogsc4s8swc0.ejcuplo1l0oo0sk8c40s8osc4.th.jpeg

        В последнюю мирную ночь никто на границе не спал. На берегу Днестра пылали костры. С конспирацией давно покончено; сверкали в ночи штыки и каски; бойцы молча стояли вокруг костров и ждали рассвета, а с ним и команды "Вперед!".Каждый думал о своем и мысленно прощался с домом, сродными и любимыми. Мы понимали, насколько все серьезно, что нас ожидает настоящий бой, а не учебный, как было до этого.
        Утром обстановка прояснилась: Румыния капитулировала. Небо покрылось краснозвездными самолетами. Враз грянули солдатские песни над Днестром. Споро навели понтонные переправы, и по ним пошли танки, а за ними - пехота. Мы снова будем жить!
        Население Бессарабии встречало войска цветами, песнями и танцами, как настоящих освободителей. Кто думал иначе - заранее сбежали в Румынию. Осталась беднота, тяготевшая к Советской России и не боявшаяся советской власти.
       Мы же так и остались в своих окопах наблюдателями всеобщего праздника. Помню, как не понравились командиру полка речи бойцов: "В бой нас первыми посылали, а в Бессарабию с песнями другие пошли?"
       Но приказ - есть приказ. В мирной Бессарабии столько войск не требовалось, и всех повернули назад. Наша 147-я стрелковая дивизия осталась дежурной частью на старой границе."



Бессарабия встречает РККА.

264.2vqmgsyfuuwwkc8sk0s88k4go.ejcuplo1l0oo0sk8c40s8osc4.th.jpeg


Tags: вторая мировая, наши
Subscribe

promo oper_1974 июнь 28, 2013 23:25 253
Buy for 100 tokens
По мотивам статьи Ростислава Горчакова. "В январе 1940 года рейхсканцлер Адольф Гитлер дал немецкой судебной системе оценку: "Наши суды - медлительные ржавые машины по штамповке возмутительно несправедливых приговоров". И тут же поклялся, что лично займется делом восстановления…
  • Post a new comment

    Error

    default userpic

    Your IP address will be recorded 

    When you submit the form an invisible reCAPTCHA check will be performed.
    You must follow the Privacy Policy and Google Terms of use.
  • 44 comments
Previous
← Ctrl ← Alt
Next
Ctrl → Alt →
Previous
← Ctrl ← Alt
Next
Ctrl → Alt →