А вот еще один отчет от 5 июля 1941 г.: "Идем к Старой Соли. Во всех деревнях построены триумфальные арки, которые украшены украинскими, немецкими и словацкими флагами. В Терли из далека виден большой словацкий флаг, под которой укреплена табличка с надписью: "Да здравствует словацкая армия".
В своём дневнике один из словацких офицеров 8 июля записал: "Дети кидают нам под ноги цветы. Старики подходят к нам и жмут руки, высказывая, таким образом, благодарность за освобождение от советского ада. 20 июля. Стрый. На площади много людей. Украинские девушки в национальной одежде подбегают к нашим солдатам и дарят им цветы".
Весной 1943 г. 2-ю словацкую охранную дивизию перебросили в Беларусь, в район Минска, для борьбы с советскими партизанами. Кроме этого словаки несли службу по охране железнодорожных путей в районе Мозыря и Калинковичей.
Зимой 1943 года из-за участившихся случаев дезертирства (в декабре 1943 г. к партизанам ушло 1250 солдат охранной дивизии), словаков расформировали и отправили в Италию в качестве строительной части.
Задачей группы из 11 человек под командованием советского офицера Петра Величко было организовать крупные партизанские отряды и подготовить аэродром Тридубы для приёма десантирующихся групп.
Из неё выросла 1-я Словацкая партизанская бригада имени Штефаника в 1434 бойца. 889 словаков, 220 французов и 325 советских граждан. В августе 1944 года с группой десантников-партизан вылетел в Словакию Алексей Егоров, чей отряд вскоре вырос в трёхтысячную бригаду.
+++++++++++++
Рассказывает Chudik Jan
- Сам я с северо-востока Словакии. А там раньше всяких хватало. Был на востоке такой народ. Здесь их называют русины…
- Так вы русин?
- Да! Вы тоже знаете?! Значит вам известно, что такого народа официально уже не существует. Куда же податься мне? К украинцам? Так я украинской мовы не знаю.
Отряд был окружен. Помню, очень сильно подморозило. Для того чтобы вырваться из окружения, нужно было перейти через реку Poprad (Попрад). Но мы не успели. В селе уже находились немцы...
Вы знаете, у нас в отряде воевали серьезные советские ребята, настоящие мастера. У них за спиной имелся опыт трёх лет войны, а некоторые прошли плен и лагеря смерти. Эти люди могли многое. Они даже были способны даже привести "языка"!
Когда мы попытались пройти через деревню, передовая группа обнаружила дежурных, которые охраняли мост. Вперед пошли два человека…
Назад они принесли одного связанного. А потом… не знаю, будете ли вы менять что-либо в моем рассказе… ну, нам, скажу прямо, помогали словацкие немцы. Помню, что один из них был просто немец, а второй - словацкий немец.
Пленному задали пару вопросов. Он молчал… Тогда они взяли веревку и просто задушили его.
Таковы реалии партизанской войны! Мы не могли брать в плен. Нам пленные были не нужны. Так же поступали и с нами. Если кто-то из партизан попадал в плен, пощады никто не ждал.
А после того мы рванулись на мост. В селе уже началась беспорядочная стрельба - шло избиение спящих немцев. Помню, как они бежали прямо в исподних штанах, а их били на выбор. Спустя какое-то время все стихло, остались только белые пятна трупов на черной земле…
Мы не смогли далеко уйти. Нас снова блокировали, и что-то около четырех дней отряд бился в окружении.
Вот тогда уже мы начали нести потери - появились раненые и убитые. Потом снова - прорыв.
Минировали лесные дороги и устраивали засады. Когда головная машина в колонне подрывается, остальным некуда деваться - с двух сторон лес. В это время партизаны начинают их бить из пулеметов.
Конечно, если ехавшие в колонне немцы не сопротивляются, то их добивают до конца. Но если они вовремя приходят в себя и начинают огрызаться, то бой может затянуться. А у партизан нет возможности долго вести бой, потому что боеприпасы в горах - дефицит. Дается сигнал, и все уходят.
- Кто был ваш командир взвода?
- Бывший советский летчик, лейтенант Ланговой.
Его сбили, и он попал в концлагерь. Потом был групповой побег. Они оказались здесь у нас и оказывали нам помощь.
- Национальный состав вашего взвода?
- Словаки и еще двое-трое русских. Эти уже были не беглецы. Они прибыли в отряд позже, и сбрасывали их как парашютистов.
- Как вы попали в Красную Армию?
- Когда Красная Армия прибыла к нам. В нее вступали некоторые наши ребята из восточной Словакии. Затрудняюсь точно сказать, сколько, но вступали…
- Добровольно?
- Да, добровольно. Мы прошли стандартную учебную подготовку на территории Польши, а потом попали в части Красной Армии.
- А в чем заключалась подготовка?
- Ну, так как обычно готовили солдата на фронт. Был у нас в то время такой Пеньков из Одессы, вольнонаемный. Так вот он нам говорил: "Ребята, берите побольше патронов, и поменьше хлеба. Если патроны будут, то и хлеб добудете. А если только хлеб будет, все равно, и хлеб заберут, и сам погибнешь".
Такая вот была подготовка. С марта месяца, может, там две - три недели, и на фронт. Последней моей войсковой частью №1127. Так что я настоящий красноармеец. И этим горжусь!
- Куда попали на фронт?
- На фронт мы шли по территории Польши к городу, который называли Моравская Острава. Это на территории Моравы. Мы должны были освобождать один небольшой городок возле Остравы. В ночной атаке погибла почти вся наша рота. Шли очень напряженные бои…
Немцы упорно оборонялись - везде понатыкали пулеметов. Все подходы были заранее пристреляны минометами.
Когда мы подошли, стрельбы не было. Шел дождь. Я и еще несколько ребят каким-то ручьем пробрались по-пластунски в чей-то двор. Там был колодец. Ребята стали качать воду…
Оказалось, что в соседнем здании осталось несколько эсесовцев. И все уже было подготовлено, нас ждали… я отошел к зданию и не находился возле этого колодца. Так у меня получилось...
Потом был взрыв. Я остался жив, а они погибли. Все было разбито. Двор засыпало битым кирпичом.
Это как будто второй день рождения. Первая мысль: "Мама, мама, больше не увидишь меня". Стою, стою… жарко в груди. Меня вырвало… Почувствовал, как идет кровь. Осмотрел себя - рука разбита. Прошло в мозгу такое: "Что со мной будет? Стою, значит, еще жив".
Кто-то кричал, просил помощи, но я не мог никому помочь. Я тоже начал кричать. Подошел красноармеец с ручным пулеметом, потом куда-то ушел. Я уже никуда не мог уйти. А ребята там так и лежали, уже мертвые…
Вечером пришла красноармейка, санитарка. Она подошла, забинтовала под рубашкой и говорит: "Ну, что же дорогой, нечем помочь, терпи. Вот там. Туда ид"». Не было сил. Я просто сидел и молчал.
В 57-м году мне хирург, врач говорит: "А вы знаете, уже есть томограф. Давайте проверим, что Вас беспокоит". Так что мне это устранили, только когда стали проводить кардиологические операции. Значит, вот этот осколок, у меня просидел под сердцем мая 45-го года по 57-й год.
Конец моей красноармейской жизни пришел в конце ноября 45-го года в городе Черновцы на Украине. Там нас собрали, что-то человек около ста и сказали: "Вы участники Великой войны. Вы с честью исполнили свой долг и заслужили право выбора с оружием в руках. Если хотите, оставайтесь в Советском Союзе или вернитесь на Родину".
Ну, мы, конечно, решили вернуться на Родину. С нами поехал старший сержант. Прибыли в город Presov (Прешов). Там уже стояла чехословацкая военная часть.
![IMG_2575[1]](https://ic.pics.livejournal.com/oper_1974/25776555/2682531/2682531_original.jpg "IMG_2575[1]")
- Вы немцев брали в плен?
- Брал. Скажу по правде, как было. Одного раненого немца я отправил в тыл с сопровождающим. Развернулся, прошел немного. Слышу - стрельба. Побежал…
- Убил его?
- Ну, конечно. Автомат дымится, этот лежит лицом вниз… А солдат повернулся ко мне: "Эх, проклятый, всю семью убил".
Законы войны!
- Как Вы относились к Сталину тогда и как относитесь сейчас?
- Сложный вопрос… Многое зависит от конкретных людей, от окружения лидера и их поведения. Иосиф Виссарионович ведь не собственными руками стрелял…
Сейчас наши журналисты пытаются приравнять коммунизм чуть ли не к средневековой инквизиции. Но что-то не хотят приравнивать к ней фашизм. Тогда шла классовая борьба. А это совсем другое дело.
Journal information