А кругом валялись трупы убитых немцев, и было много наших солдат. Я не помню точно, но продвинулись мы тогда, наверное, километров на 100, и двигались все вперед и вперед по направлению к Бухаресту. Тут нам объявили, что Румыния прекратила сопротивление, и ее воинские части будут вместе с нашими войсками очищать от немцев Румынию.
Мы остановились под Бухарестом в местечке Штыфанешти. Здесь нас построили и объявили, что у нас будет новый комбат, майор Романов, а старого комбата сняли за пьянку и издевательства над подчиненными.
Не знаю, кто доложил новому комбату обо мне, но он, подъехав ко мне на "Виллисе", приказал сесть к нему за руль, и мы поехали в какую-то усадьбу, где в сарае стояла без колес совсем новая машина "Форд-Седан". Мы его осмотрели, с него был снят распределитель и карбюратор.
Нашли слугу хозяина машины. Хозяин сбежал с немцами, а этот слуга показал нам, где спрятаны колеса, но об остальном он не знал, однако рассказал, что можно приобрести в ремонтной мастерской. Комбат оставил мне 2 бочки бензина, приказал все оборудовать и догнать, а часть пошла дальше.
Хорошо, что этот слуга прилично говорил по-русски, иначе мне была бы полная труба. Я по-румынски не знал ни слова, и денег у меня не было, а нужны были леи. Я с этим слугой за 50 литров бензина в мастерской все достал, а инструмент в "Форде" был, и я на следующий день уже был готов ехать.
И, опять же, за бензин мне дали несколько монет. Я совершенно не знал, что сколько стоит, а там были монеты по 50 и 100 лей и еще какая-то мелочь. У меня на эту машину не было никаких документов, а за нами уже шли подразделения, называемые трофейщиками. Они, если кого увидят на машине или мотоцикле, а документы на них не оформлены, то их отбирали.
Когда я выехал из Бухареста на трассу, меня остановила хорошенькая блондиночка в форме лейтенанта и попросила, если я еду в сторону фронта, ее подвезти. Я сказал, что это не положено, а она рассмеялась и предъявила мне документ, удостоверяющий, что она следователь военного трибунала.
Я ее посадил, и, когда меня на КП остановили, она предъявила свой документ, ей козырнули, и дальше мы ехали без приключений. В небольшом селении остановились что-нибудь купить покушать, и тут женщина-румынка несет целую корзину прекрасных груш бера, а я не знал, сколько ей за них платить, дал 50 лей, и она отдала все груши с корзинкой и, уходя, все время кланялась.
Лейтенант купила какие-то булочки, мы выпили в лавочке кофе и поели сосиски, а груши были такие сладкие, что мы смогли съесть только по три штуки. На рассвете мы проснулись с ней в обнимку, и она мне созналась, что я ей очень понравился. Когда доехали до указателя в ту воинскую часть, куда она ехала, мы с ней распрощались, но я так и не помню, как ее звали, помню только, что она из Ленинграда.
++++++++++
Вскоре я добрался до нашей части. Комбат был очень доволен, и на этом "Форде" я возил его два дня, а потом он приказал пересесть на "Виллис", и я его возил еще несколько дней. Он очень был строгий, но справедливый, и я никогда не слышал, чтобы он на кого-то закричал.
В моем взводе не было командира, так как мой взводный стал командиром роты, а наш ротный стал замкомбата по строевой службе. Когда мы стояли, нас хорошо кормили, так как старшина организовал хорошую кухню. Был у нас отличный повар, а ребята из рейса привозили то поросеночка, то барашка, и к нам стали приходить кушать все командиры.
Этот повар рассказывал, что у него на Украине сожгли жену, двух дочерей и дом, и он очень хочет за это рассчитаться с немцами. Очень жаль, но он во время боев у Секешфехервара попал между двух машин, и его раздавило насмерть, не дожил посчитаться с немцами. Был он также хороший шофер.
Комбат любил быструю езду и все говорил: "Давай, давай!". Как-то мы объезжали места, где должен был сосредоточиться наш батальон, дело было в Карпатах, прошел дождик, и было очень скользко. Нам встретилась какая-то воинская часть и перекрыла дорогу.
Я стал притормаживать, и "Виллис", ударившись о бордюр, перевернулся и выкинул нас метров за двадцать от дороги под откос и улетел дальше, а мы только ушиблись, да я разорвал штаны. Вылезли на дорогу, комбат попросил бойцов спуститься к "Виллису" и поставить его на колеса. Я выехал на дорогу, с машиной ничего не случилось, комбат сел, и мы поехали дальше.
Вскоре ребята пригнали брошенный немцами наш "ЗИС-5"-фургон, очень хорошо отремонтированный, и наш старшина обзавелся, что называется, собственной каптеркой и транспортом, а еще шикарной спецмастерской "Бюссинг-дизель" с замечательным оборудованием: там были токарный, шлифовальный и сверлильный станки с приводом от спецмотора и, кроме того, оборудование для подключения всего этого к сети любого напряжения, в общем, не машина, а мечта!
Я еще подумал, вот бы такую машину в любой колхоз или совхоз - прямо клад. И вдруг комбат приказал РТО все оборудование снять, и в этом кузове, переставив его на "Студебекер", сделали штаб из двух комнат, где он поселился вместе с прибывшей к нам врачихой, очень симпатичной женщиной. К нему в это время прибыл старший сержант, новый шофер, а я перешел опять к себе во взвод.
+++++++++++++
Мой взвод был дружный, но, тут надо отметить, были и очень интересные водители. Алексеенцев, почтенный водитель, со стажем с 1927 года. Я к его машине даже никогда не подходил.
У него всегда было все в порядке, он был большой чистюля, например, все ложку носили за голенищем сапог, а у него была только в котелке, и он не особенно дружил с молодежью.
Были два водителя - страшные картежники. Оба белорусы. Панченко - молодой, Пашковский - пожилой, и оба жуликоватые. Водитель, ефрейтор Женихов, его называли стукач, так как, если, с его точки зрения, что-то было не так, он сейчас же докладывал командованию.
Очень интересный москвич Кулешов, с железными нервами. Помню, был налет, а он в это время накачивал баллон, все попрятались в укрытие, а он качает, как будто ничего не происходит.
Со мной служил очень услужливый, небольшого роста, но очень сильный Газис Рахматулин, специалист резать барашков, и всегда мне говорил, что, если его родственники узнают, что он ест свинину, его проклянут. Когда я садился за руль, он укладывался на сиденье клубочком, отдохнуть.
Нас перебросили в этих горах в небольшой городок Алба-Юлия, в 8 км от городка Дева. Это интересный городок, расположенный вокруг высокой пирамидальной горы, в которой размещалось бензохранилище.
Пока мы были в Алба-Юлия, там была мирная жизнь. Я с ротным поехал в городок на мотоцикле, встречать колонну нашего батальона на КП. Узнали, что она прибудет часа через три или четыре, и поехали по городку.
Видим: стоит "Т-34", ствол пушки придвинут к двери, а со второго этажа танкист кричит нам: "Здесь только одна девочка, остальные ушли на обед", а нас шесть человек.
После такой встречи поехали дальше. Видим скверик, а вокруг него стоят кабинки для девочек, и наших бойцов и командиров полным-полно. Тогда мы поехали по магазинам, накупили печенья, конфет, фруктовой воды, вина, колбасы, только вышли из магазина, и к нам подходят две хорошенькие девочки с повязками на руках.
Оказалось, это француженки, и, потолковав с ними, частью на пальцах и с помощью некоторых вспомнившихся мне слов, мы поняли, что их освободили наши из концлагеря, и они хотят кушать. Мы стали их угощать, а они попросили их покатать.
Ротный сел на багажник, их посадили в коляску, и мы поехали за город, где в зарослях виноградников очень хорошо провели время. Потом отвезли их в город, встретили приближающуюся колонну наших машин и повели их в наше расположение.
На следующий день, так как у меня не было контейнеров, отправили в Деву загружаться топливом. В этом бензохранилище нам стали выдавать топливо в двухсотлитровых бочках, их нужно было по слегам закатывать в кузова. Машину загрузим, отгоним, а другую подгоняем.
В это время налетели "Фоккеры" и начали по-страшному бомбить и обстреливать. Румыны все разбежались, и мы все грузили сами в этом аду. Я смотрю - нет Рахматулина, а он отгонял очередную машину под окружавшую хранилище зелень, подбежал к нему, а он спит, уткнувшись в руль, я стал его материть, а он услышал и говорит: "Тудыть, его мать, этот Гитлер, я седьмые сутки совсем не спал", и побежал, он очень здорово раскатывал бочки по кузовам машин.
Тут выдавали на каждую машину запасные пробки к бочкам, прокладки и ключ. Нас это очень удивило, так как мы обыкновенно свои бочки закубаривали деревянными клиньями. Когда бомбежка кончилась, появились румыны, я подписал накладные и поехал в свою часть, а там уже все было готово, началось снова наступление с предварительной артподготовкой.
Мы опять поехали вслед за танками и остановились только в Венгрии в местечке Хатван. Это железнодорожная станция.
Мы остановились, батальон сосредоточился у этой станции в форме буквы П. Меня назначили дежурным по части. Дело было к вечеру, и вдруг в наше расположение въехали три "Катюши", это ракетные установки. Расположились в центре нашей стоянки и стали разводить костер.
Я подбежал к ним и говорю: "Сейчас же затушите костер, кругом машины с горючим, и, если нас обнаружат фрицы, начнется бомбежка!", а их командир - на меня с автоматом. Я бросился в штаб, рассказал начальнику штаба, в чем дело, он скомандовал комендантскому взводу, и мы побежали к стоянке.
Начштаба разбросал костер, а их лейтенант спрашивает: "Как же нам быть? Мы уже сутки не ели". Начштаба указал им на сторожку, она была без дверей и окон, но с печкой, и он посоветовал им занавесить проемы палатками и готовить все, что угодно.
После этого инцидента я проверил все посты и пошел немного отдохнуть, так как сказали, что с утра будет артподготовка, и мы должны быть готовы к рейсу. Часов в пять утра я снова пошел проверять посты, и, когда проходил мимо сторожки, меня окликнули ракетчики: "Старшина, зайди, с нами перекуси, чего с нами воевал!".
Я зашел, у них на плите целый противень жареной картошки с бараниной, у меня слюньки потекли. Они мне подают кружку и говорят, что в ней неразведенный спирт. Ну, я вижу, стоит белое эмалированное ведро с водой и рядом бидон. Я выдохнул, выпил полкружечки, зачерпнул из ведра и стал запивать, а это тоже оказался спирт.
После этого я чуть не загнулся, а они все рассмеялись и дали большой половник воды из бидона и еще скорее картошки с хлебом. Потом они уехали, а я сдал дежурство. Стала появляться наша пехота и другие воинские части.
За нашей стоянкой ребята обнаружили большой винный склад. Там на козлах стояли бочки с разным вином и три большие дубовые емкости, сверху закрытые тесом, и солдаты, а их было очень много (хозяева, как видно, сбежали с немцами), конечно, бочки быстро все опустошили и принялись за эти емкости.
Поскольку забраться на них невозможно, стали делать так: выстрелят в чан, подставляют котелок и уходят, а вино все вытекает, и так до самого дна. Наделали дырок и пили, сколько хотели, а остальное вино вытекало прямо на земляной пол. Нашим шоферам пить было нельзя, так как ожидали рейс, но ребята все же несколько бочонков с вином погрузили." - из воспоминаний старшины 284 отдельного спецбатальона 2-го Украинского фронта Н.Петрова.
[ + 7 фото ]
водила фигли... у них традиция - баба села в кабину ее трахнуть
"Видим скверик, а вокруг него стоят кабинки для девочек, и наших бойцов и командиров полным-полно. Тогда мы поехали по магазинам, накупили печенья, конфет, фруктовой воды, вина, колбасы, только вышли из магазина, и к нам подходят две хорошенькие девочки с повязками на руках.
Оказалось, это француженки, и, потолковав с ними, частью на пальцах и с помощью некоторых вспомнившихся мне слов, мы поняли, что их освободили наши из концлагеря, и они хотят кушать. Мы стали их угощать, а они попросили их покатать.
Ротный сел на багажник, их посадили в коляску, и мы поехали за город, где в зарослях виноградников очень хорошо провели время. Потом отвезли их в город, встретили приближающуюся колонну наших машин и повели их в наше расположение."
ай да француженки - соображают махом
надо пожрать - мужиков ищут
а похавали - расчет натурой
Впрочем...может это были французские еврейки раз в лагере сидели...
ну еврейки из концлагеря - мысли о сексе не вызывали - у них режим был суровый
скорее всего француженки не из концлагеря а мобилизованные фрицами на работу..завод, стройка и тд
так что подозреваю что фрицы в конце войны и с французами не церемонились - парбайтен арбайтен
ну и еще французских женщин могли просто на работу нанять - на те же нефтепромыслы Румынии
вместо румынских мужиков которых послали на фронт
возить их не надо ))
ехать из Франции чтобы работать проституткой в Румынии -это как то смысла не должгл быть
хотя в военное время конечно - могло быть все
теперь только гадать можно
Судимый.:)
На рассвете мы проснулись с ней в обнимку
Re: На рассвете мы проснулись с ней в обнимку