"Мы с приятелем узнали, что открывается набор в латышский легион. И я добровольно пошел. С радостью. И приятель. И весь класс.
Мы просто, как все мальчишки, мечтали попасть на войну. Если повезет - летать на самолетах. Но в летчики латышей не брали - меня зачислили в противотанковый расчет. Работал с фаустпатроном.
Во время очередного боя меня контузило. А когда пришел себя - Опа! Вокруг одни русские!
На допросе я сказал, что всегда симпатизировал СССР, а на линии фронта оказался, потому что хотел перебежать. В качестве доказательства показал тот самый билет Осоавиахима. В пылу наступления разбираться с нами было некогда, людей не хватало, нам поверили. Через пару дней я уже сидел в танке, который штурмовал позиции немцев.
Я не мог поверить, что это происходит со мной: я сижу в русском танке и иду в атаку на тех, за кого совсем недавно воевал. О боже! Я иду в атаку на собственные мины, которые я же ставил! Я должен стрелять по своим же парням, а они сейчас сидят с фугасами и целятся в меня! А стрелять мои парни умеют!
Через несколько минут танк подбили.
Наш экипаж хотел вылезти, а я знал, что вылезать нельзя: наши, то есть латыши-легионеры, специально ждали, когда экипажи советских танков покинут подбитую машину, чтобы расстрелять их из автоматов. К счастью, у советских танков был люк в днище, и я убедил своих вылезти оттуда.
В общем, в тот раз мне повезло. Мне и моим новым товарищам дали еще один танк, на котором я дошел почти до самого Рейхстага.
В последней битве за Берлин мы больше всего опасались немецких кумулятивных снарядов, которые примагничивались к поверхности танка, пробивали в броне дыру и взрывались изнутри. И я нашел противоядие, которое, возможно, спасло жизнь экипажу.
На окраине Берлина я нашел взорванную канализацию и вместе с товарищами на всякий случай густо измазал собственный танк человеческим дерьмом. Непонятно, что так не понравилось в этом немецким кумулятивным снарядам, но ни один к танку так и не прилип.
По Берлину мы ездили эдакой кучей дерьма.
Потом я получил медаль "За победу над Германией", но до самого распада Советского Союза я скрывал, что воевал в числе легионеров. В родную деревню не вернулся, жил под придуманным именем, чтобы никто не мог раскрыть мою тайну. Только матери, уже успевшей получить от фашистов известие о моей гибели, я послал весточку и сообщил, что со мной все в порядке."
+++++++++++++++++++++
Если Вилнису Гринбергсу удалось посмотреть на войну с обеих сторон - и все это выглядит как сюрреалистический анекдот, - то для Игоря Бриежкалнса раскол латышей стал личной трагедией. Сам Игорь прошел всю войну в составе латышских частей Красной армии и дослужился до капитана. А его родной брат Георг попал к легионерам и сгинул где-то в Польше. Но братьям Бриежкалнсам по крайней мере не пришлось друг в друга стрелять.
"Я застал еще армию независимой Латвии. В 1940 году пошел добровольцем - мне было 20 лет. Я служил рядовым, радиотелеграфистом. А потом случились всем известные события: пришел Советский Союз.
Почему мы не сопротивлялись? Потому что понимали, что это бессмысленно. Оформлено все это было как добровольное вступление прибалтийских республик в СССР. Провели плебисцит, где за аншлюс якобы проголосовало 80% населения. В общем, мы воспринимали все это как неизбежность. У нас был приказ оставаться в казармах - мы и оставались.
Я был молодой, меня больше впечатляло внешнее. У нас, латышей, были хромовые сапоги, френчики. А красноармейцы пришли в обмотках и гимнастерках. Всех нас поразило, какие они малорослые. И много монгольских лиц. А еще низенькие лошадки. Уже потом мы узнали, что к нам перебросили части из Средней Азии. Они очень смешно смотрелись рядом с верзилами латышами.
Войну я встретил уже курсантом Рижского военно-пехотного училища. Мои родители и брат Георг - он был еще подростком - жили в деревне. Вскоре они попали под оккупацию.
В августе 1944 года Георгу исполнилось 18 лет, и его призвали в легионеры. Это только говорят, что туда шли добровольно - на самом деле отказаться было нельзя, иначе арест. Вот так мы с братом и оказались по разные стороны фронта. История для латышей типичная.
В каких-то отдельных деревнях на западе Латвии, может, и встречали немцев с цветами. Но в масштабах всей страны это было нехарактерно. Я видел много беженцев, а с чего бы они побежали от освободителей?
На третий день войны я стоял у нашего училища, курил. Смотрю - со стороны Даугавы движется какая-то непонятная колонна: женщины с ребятишками, подводы, люди с котомками. Откуда вы? Из Шауляя! Герман уже в Шауляе! А ведь это уже глубоко в Литве.
В каких-то отдельных деревнях на западе Латвии, может, и встречали немцев с цветами. Но в масштабах всей страны это было нехарактерно. Я видел много беженцев, а с чего бы они побежали от освободителей?
На третий день войны я стоял у нашего училища, курил. Смотрю - со стороны Даугавы движется какая-то непонятная колонна: женщины с ребятишками, подводы, люди с котомками. Откуда вы? Из Шауляя! Герман уже в Шауляе! А ведь это уже глубоко в Литве.
В этот же день мы узнали, что Лиепая окружена. Непобедимая Красная армия ничего не могла сделать с немцами, но большого ликования по этому поводу я не заметил. В общем, нас, курсантов, вывезли под Псков, там в каком-то болоте дали звания лейтенантов, и дальше я уже воевал в разных латышских частях советской армии.
Фашистская Германия напала на нас. Мы видели, что горят русские города и села, видели мирных жителей с голодными детьми. Конечно, наши симпатии были на стороне русского народа. Мы воевали зло - ведь мы в двадцать лет оказались вне Латвии, а все наши близкие остались там. Что с ними, живы ли наши родители? А туда попасть - путь только один: сокрушить немецкую армию.
Один раз скинули нам с самолета листовки на латышском языке. Мол, зачем вы воюете, опять коммунисты придут и будут вас ссылать - переходите на нашу сторону! И даже рецепт там был: надо глотать мыло, тогда будет понос и вас освободят из армии. А чтобы комиссар не видел, мыло надо есть, когда умываешься.
Ну, мы посмеялись, и я отдал приказ листовки собрать и сжечь. Другой раз тоже прилетел со стороны немцев самолет. У меня как сейчас стоит перед глазами картина, как туча листовок долго так оседала. Там был портрет сына Сталина - мол, он сдался в плен и приглашает сдаться остальных. Но наша пропаганда тоже работала.
Ну что делали бы мы столкнувшись с латышами?… Стреляли бы. Не убьешь ты - убьют тебя. Но злобы не было.
Врагами мы друг друга не считали. И, слава богу, мне стрелять не пришлось. Только когда брали Курляндский котел , наши очень хорошо поливали артиллерийским огнем их войска, и я знал, что где-то там дивизия латышей. Все знали.
Я очень боялся, что среди них мой брат. Уже потом я узнал, что там воевала 19-я дивизия, а 15-я, в которой служил мой брат, была уже в Польше. Где-то там он и погиб. Ни место гибели, ни местонахождение могилы нам до сих пор неизвестны.
Уже после войны я писал в архив дивизии - ответили, что он погиб 3 февраля где-то в Померании. Вроде бы от попадания разрывной пули в голову. Мне его страшно жалко. Это был просто мальчишка, который попал в немецкие войска случайно. Через две недели после того, как его забрали, советские войска освободили нашу местность. Еще чуть-чуть - и он вполне мог оказаться в Красной армии.
Мы и с легионерами потом общий язык находили. Мы понимали, что за редким исключением никто добровольно не шел воевать ни за одних, ни за других, а задача у всех была одна - выжить. Нам даже было жалко наших бывших врагов.
В 70-х годах я поехал в свою деревню, куда вернулся одноклассник моего брата. Они были погодки, их вместе призвали в легионеры. Вдруг, думаю, он что-нибудь знает про Георга. Его звали Эдгард Серданс. После войны его отправляли на трудовой фронт - русла рек расчищать. Он был кожа да кости. Стоя в холодной реке, заработал туберкулез. Мы сели с ним на бережок, на старую лодку, и он сказал: я все понимаю, коммунисты считали нас врагами, нас надо наказать. И мы готовы были работать. Но почему такое бесчеловечное отношение? Мы же не фашисты - мы просто люди, которых заставили стрелять."
+++++++++++++++++
Алберт Паже из тех латышей, кто точно знал, за кого он идет воевать и почему. Паже с детства ненавидел немцев и считал их "историческими врагами латышей". Правда, по злой иронии судьбы воевать ему пришлось в основном с латышами же.
"В июне 41-го я закончил второй курс электротехнического техникума и на лето устроился вожатым в пионерлагере. Был солнечный день, мы с ребятами шли на море купаться. Тут нам объявили, что началась война и через пару дней всех будут эвакуировать.
Дети меня спрашивают: что будем делать? Отвечаю, что пионеров отвезем домой, а комсомольцы дадут отпор историческому врагу Латвии - немцам. Они тут же предлагают: давайте уйдем своим отрядом в леса, чтобы воевать вместе. Мы же еще сами дети были - все воспринимали как игру.
В Риге мы собрались в райкоме комсомола, чтобы организовать комсомольский истребительный отряд для борьбы с диверсантами. Нам раздали велосипеды, винтовки и патроны, и мы поехали из Риги. Были уверены, что доберемся до Сигулды или до Цесиса, а потом немцев остановят и мы вернемся назад. Но вернулись не скоро.
Отряд комсомольцев отправился в один из районов Латвии - Раунскую волость, - чтобы «оградить население от айзсаргов, которые пытались наводить там свои порядки».
Для меня не стоял вопрос, за кого воевать. Я и мои родственники всегда воспринимали немцев как врагов, а русских как своих. Мой отец и его братья в Первую мировую воевали в царской армии. Латвия 700 лет была под гнетом немецких баронов, которые латышей и за людей-то не считали. Меняли нас между собой на охотничьих собак или на дорогую курительную трубку. И когда к нам шли гитлеровцы, мы воспринимали их как потомков той знати.
На фронт я попал в составе 43-й гвардейской стрелковой Рижской дивизии - чтобы взяли, я прибавил себе год. Воевал под Химками и Клином, освобождал Наро-Фоминск и Боровск. Тут я и подвернулся под пулю немецкого снайпера. А после лечения на фронт я уже не вернулся. Зато стал "латышским Левитаном" - известным диктором.
Однажды в студию во время передачи мне принесли материал о том, как в 1941 году в Рауне айзсарги повесили местных ребят. Начал читать, и тут у меня горло перехватило. Ведь во время отступления попали мы именно туда. И местная молодежь хотела уйти с нами. Но родители категорически воспротивились. Как только мы ушли, айзсарги их арестовали, повесили в присутствии родителей, а затем казнили и взрослых.
8 мая 1945 года я работал до поздней ночи, поэтому 9 мая не должен был выходить на работу. Но в пять утра меня разбудили и сказали, что я должен идти на радио, чтобы прочитать приказ верховного главнокомандующего.
Я был старшим диктором и поэтому приказы главнокомандующего никто, кроме меня, читать не мог. Я не знал, что в этом приказе: мне никто ничего не говорил. Я побежал на радио - передача должна была начаться в шесть утра. Там-то я и узнал, что немецкие войска капитулировали и наступил мир."
Создание Латвийской стрелковой дивизии. 3 августа 1941 года
Создание Латышского легиона "добровольцев" СС. 10 февраля 1943
[+22 фото]
Латыши в красной армии...
и в немецкой....
Но истории отличные.Спасибо.
Созданы были в 1941-м.:)
Долг платежом красен? Чехия.1945 год.
http://oper-1974.livejournal.com/234585.html
Значит успел нагрешить у немцев.
А так - да. Одни потерпевшие от режима. Кстати, в 40 и 41 годах арестовывали и ссылали очень много русских, белогвардейцев. Но, об этом не говорят, потому что принято считать, что репрессии были направлены против эстонского народа, а это как-то не вписывается.
А может действительно набедокурил,поэтому и упекли. Я читал, кстати, очень интересные документы о том, как велись такие дела и сами следственные документы тоже. Очень интересно. Искали свидетелей, чтобы дать ход делу необходимы были свидетельские показания не менее трёх человек. Привозили из Украины и Белоруссии людей. Устраивали перекрёстные допросы, потому что сами эстонцы-полицаи, доносили друга на друга, чтобы себя выгородить. в общем не так всё просто было, разбирались, а не просто вагон-Sibir,как сейчас это хотят представить. Многих оправдали. Кого-то посадили, но почти никто не отсидел положенных 25, почти всех отпустили потом, как и бандеровцев.
Съезд ветеранов Эстонского легиона «Ваффен-СС» собрал 1000 человек:
http://inotv.rt.com/2013-07-28/Sezd-veteranov-Estonskogo-legiona-Vaffen-SS
Реалисты без принципов.
"У нас, латышей, были хромовые сапоги, френчики. А красноармейцы пришли в обмотках и гимнастерках"...это он звиздит,френчики были,но пехота ходила в ботинках с обмотками...как и красноармейцы.
Во как на этой картинке,эстонец вообще в малиновых штанах.:)
7. Красноармеец 24-го латышского территориального корпуса;
8. Капитан артиллерийского полка 24-го латышского территориального корпуса;
9. Красноармеец 29-го литовского территориального корпуса;
10. Лейтенант – командир взвода конной разведки 22-го эстонского территориального корпуса.
По Берлину мы ездили эдакой кучей дерьма.
гыгыгы!))) такого я еще нигде не встречал)))
Сочинитель.:)
На окраине Берлина я нашел взорванную канализацию и вместе с товарищами на всякий случай густо измазал собственный танк человеческим дерьмом. Непонятно, что так не понравилось в этом немецким кумулятивным снарядам, но ни один к танку так и не прилип".
Это фсе фигня по сравнению с немецким ордунгом в этом отношении. Вместо дерьма они использовали циммерит. За каким хреном, непонятно. Хорошую статью поэтому поводу написал ув. marxowitch.
Рекомендую ознакомиться, кстати:
http://marxowitch.livejournal.com/50465.html#cutid1
Это нам бы циммерит пригодился бы,и союзникам,а немцам он как оказывается был не нужен.
У наших хватало оружия и без магнитных мин.