"Он столько лет страдал за народ, так вот, недаром".
(Носарь эти десять лет провел в Париже, где вел себя сомнительно, вернулся только с полгода; по всем сведениям - сумасшедший...)
Сейчас это его взяли и повезли в Думу. А он по дороге: постойте, говорит, товарищи, сначала идите в Окружный Суд, сожгите их гадкие дела, там и мое есть. Они пошли, подожгли, и сейчас горит. Ну, привезли в Думу - к депутатам. Те сейчас согласились, пусть он какую хочет должность берет и министров выбирает.
Стал он, значит, глава совета рабочих депутатов. (Мое примечание: Ваня совсем не "серый" матрос; но какая каша в голове, даже любопытно: "глава" сов. раб. депутатов - "выбирает" министров и садится на любую "должность"... "Потом говорит: поедемте на Финляндский вокзал вызванные войска встречать, чтобы они сразу стали за народ. Ну, и уехали".
Окружный Суд, действительно, горит. Разгромлено также Охранное Отделение и дела сожжены.
Между тем ясно: если не их будет сейчас власть - будет очень худо России. Очень худо. Но это какое-то проклятие, что они даже в совершившейся, помимо них, революции (и не оттого ли, что "помимо"?) не могут стать на мудрую, но революционную точку... состояния.
С утра текут, текут мимо нас полки к Думе. И довольно стройно, с флагами, со знаменами, с музыкой." - из дневника З.Гиппиус.
++++++++++++++++
"Весть об отречении Государя Императора поразила нас, как удар грома. Всего мы ожидали, но только никак не этого...
Вы когда-нибудь слышали, или где-нибудь видели, чтобы меняли запряжку в экипаже во время переправы через бурную реку?
В памяти встало его грустное лицо, так прекрасно переданное на портрете Серовым, его добрые, такие красивые глаза, его всегдашний застенчивый жест - поглаживание правой рукой перчатки на левой, когда он говорил нам каждый год приблизительно одно и то же: - "Мои кадеты, я жду от вас и верю - вы будете служить Родине и мне так же верно, как делали это ваши отцы, деды и прадеды".
Командир батареи сказал мне: - "Вы популярны в их среде - прочтите батарее этот приказ".
Тяжело мне было исполнить это приказание, так душевно тяжело, что нет слов передать эту тяжесть... Дойдя до места в приказе, где Государь прощался с армией, я не выдержал и разрыдался. Не стыжусь признаться здесь в этом - плакал не я один, плакала вся 4-я батарея.
Получено приказание присягать Временному Правительству. Командир опять обратился ко мне: - "Я здесь человек новый (он был офицером другой бригады и только недавно вступил в командование батареею), батюшка сегодня будет у нас, предупредите об этом людей".
Я по телефону построил батарею и, поздоровавшись с людьми, скомандовал "стоять вольно!". Но рта открыть не успел, как подошел подпрапорщик и сказал: "Так что, ваше благородие, ребята присягать новому правительству не соглашаются".
Первое мгновение я подумал, что ослышался, что здесь какое-то недоразумение - но оказалось не так. Подпрапорщик доложил мне от имени всей батареи, что они этот вопрос всесторонне обсудили и решили, что приказание о присяге их не касается, так как - "мы присяге не изменяли, нехай тот присягает, кто свою присягу поломал".
Это была как бы искра электрического разряда. Теперь уже дружно кричали все: "Мы верою и правдою до последней капли крови, не щадя живота, как в Действительную (службу) присягали!.." - И в русско-японскую, и в эту с первого дня мобилизации..." - И в Китайский мятеж, как Пекин брали!..." (1901 г.) - "Нема чего нам присягать, мы Царю и Отечеству не изменяли!.." - "Кто изменил, нехай тот и присягает!"...
Такой оборот дела был для меня несколько неожиданным. Я вернулся в офицерскую землянку-блиндаж и доложил командиру о происшедшем.
- Уговорите их!
Я уговаривал их, пока это гиблое дело мне не надоело и я, правда, не без внутреннего удовлетворения, махнул на него рукою. Так 4-я батарея 73-й артиллерийской бригады Временному Правительству не присягнула.
Надо полагать, генерал Б. скрыл это обстоятельство от высшего начальства, так как никаких последствий оно не имело, да и сам он, передав командование бригадою одному из дивизионеров, скоро уехал от нас в тыл "углублять революцию", как тогда говорилось." - из воспоминаний поручика Э.Лисенко,старшего офицера 4-й батареи 73-й артбригады.
[+21 фото]
Journal information