В первые дни апреля было относительно спокойно, хотя весь плоский как доска район между Вислой и Балтийским морем отлично просматривался с данцигских холмов и простреливался советской артиллерией. Солдаты Красной Армии с шумом вошли в Данциг и бурно праздновали свою победу - водка лилась рекой, играла музыка.
Звуки их веселого празднества доносились до нас до самого утра. Их пропагандистский динамик непрерывно вещал с той стороны бухты: "Солдаты 2-й немецкой армии! Сейчас вы сидите в западне, в лагере военнопленных с самообслуживанием..." Вслед за этими словами играл марш Радецкого, в такт которому красноармейцы палили В воздух из стрелкового оружия.
Иногда сразу вслед за этим раздавалось объявление: "Скоро мы начнем трансляцию органного концерта. За органом Иосиф Сталин". Залпы многоствольных ракетных установок - "сталинских органов" - нас уже не удивляли. Потом мы прослушивали уже набившее оскомину обращение Рокоссовского о возвращении на родину после войны, о хорошем обращении и сохранении личной собственности.
Вслед за этим нам угрожали тотальным уничтожением, если мы не поверим их словам. Правда, появилось еще одно новшество: для нас день и ночь крутили пластинку Марики Рёкк, бесконечно транслируя по своему гигантскому громкоговорителю ее песню "Ночью человек не хочет быть одинок...". Очевидно, они разжились этими записями уже в Данциге, где в январе этого года шел фильм "Женщина моей мечты", в котором впервые исполнялась эта песня.
В порту, на волнорезе, прямо напротив нас, красовались флаги Советского Союза и Национального комитета "Свободная Германия". Это было печально.
+++++++++++++++
На специальных паромах саперы переправили наши танки на восточный берег рукава Вислы, так как советские войска уже наступали нам на пятки. Наш младший врач, остававшийся невозмутимым в самых трудных ситуациях, взял в руки гармонь, уселся на последнем танке и заиграл песню "Остров, который был рожден из снов...", которая в то время доносилась из всех солдатских радиопередатчиков. При этом он ловко переиначил ее слова, так что вместо "Остров, который был рожден из снов..." получилось "Остров, с которого мы бежали со всех ног...".
Едва успев пересечь второй рукав Вислы, мы сели на мель и были вынуждены высадиться на песчаном острове, так как устье реки простиралось в ширину примерно на 60 километров от Нёйфарвассера до Эльбинга. Этот кусочек земли на воде между Шивенхорстом и Нёйфэром, между Вислой и Балтийским морем мы назвали "Комариным островом".
Дальше в сторону суши, вне досягаемости советской артиллерии, толпилась почти необозримая масса людей, которые были заняты бурной деятельностью. Разноязычный говор людей из всех стран невольно напомнил нам историю о постройке Вавилонской башни. И действительно, события, которые разворачивались в это время между двумя водоемами, очень напоминали эту библейскую притчу. Все кругом было разрыто, затоптано с прямо-таки пугающей быстротой. Здесь были представлены почти все народы Европы.
++++++++++++++++
Сначала мне повстречались 32 пленных английских офицера, которые перебежали к нам около четырех недель назад из района Хайдероде. В соответствии с военными обычаями, они пришли к нам с белыми флагами и парламентерами. По их словам, в Шлоссберге солдаты Красной Армии освободили их из немецкого плена, а точнее, немецкая охрана просто бросила их.
Но затем их отправили на восток с неизвестной целью. Им это показалось подозрительным, поэтому при первой удобной возможности они сбежали и под прикрытием тумана и ночной темноты добрались до немецких позиций. В утонченной английской манере эти офицеры вежливо и подчеркнуто корректно попросили, чтобы мы приняли их и позволили им остаться. Англичане клялись, что в крайнем случае они даже готовы воевать на немецкой стороне .
Это предложение прямо-таки приободрило и вывело нас из того удрученного состояния духа, в котором мы пребывали в то время. Мы их, разумеется, приняли и честно поделились с ними сигаретами и продовольственными пайками.
Но положение в то время было настолько запутанным, что английские офицеры были вынуждены еще три недели провести на полковом командном пункте, прежде чем их отправили назад. В то время мы прекрасно понимали друг друга и успели сдружиться. Теперь эти офицеры, как и другие сотни тысяч, ждали посадки на корабль, который эвакуирует их на Запад.
++++++++++++++++
Потом мне бросилось в глаза, что почти во всех крестьянских семьях из Восточной и Западной Пруссии были французские военнопленные, которые окружали всяческой заботой "свою семью" и следили за тем, чтобы не отстать от них в такой неразберихе. Французские пленные были почти единственными мужчинами в этих колоннах беженцев, если не считать изнуренных стариков.
Французы особенно внимательно ухаживали за детьми, которые, в свою очередь, вешались на "своих Жанов". Этого нельзя было не заметить. Некоторые из этих французов только лет через пять смогли вновь воссоединиться со своими новыми немецкими "семьями".
Несколько в стороне от "простого народа" расположились высокомерные господа из Ревеля и Риги в тяжелых меховых шубах, которые благополучно устроились со своими тяжелыми ящиками и дорожными чемоданами. Они то и дело ссорились со своими бывшими батраками, которые, учитывая изменившуюся социальную структуру, не очень-то повиновались им.
Робко столпившись в низине у реки, сидела группа полек, которые, по всей видимости, тоже желали отправиться с нами на Запад. Очевидно, эти женщины боялись гнева своих соотечественников, теперь оказавшихся среди победителей. Во всяком случае, они были молчаливы и немногословны, говорили только между собой и очень тихо.
+++++++++++++++++
Повсюду спорили русские добровольцы, бывшие солдаты Красной Армии, которые до сих пор сражались на нашей стороне. Но, видя быстро надвигающийся исход, они оживленно обсуждали, куда им теперь податься. Для них эта ситуация была особенно трагичной.
Сотни тысяч солдат и штатских из Западной и Восточной Пруссии, литовцы, эстонцы и латыши, померанцы, поляки, англичане и французы - все они питались из наших полевых кухонь, из конфискованных котелков и даже из вмурованных в бетон ванн. Благодаря нашей на удивление хорошей организации даже в этом незавидном положении все они были сыты.
В дополнение ко всему возле полевых кухонь и пунктов питания бродили и армейские лошади пехотинцев, и старые клячи, тащившие подводы с беженцами, которые так или иначе оставались с людьми. Мы вынуждены были съесть их всех до последней, от ушей до хвоста."- из воспоминаний лейтенанта танкового разведовательного батальона 4-й танковой дивизии вермахта Х.Шойфлера.
[+12 фото]
Journal information