"Хотя старый принцип военной стратегии гласит "Лучшая оборона - это наступление", однако пессимисты и особенно дальновидные люди к этому времени воспринимали его не иначе как безумие или надменную заносчивость. Как раз тогда, 1-2 февраля, все имеющиеся силы 4-й танковой дивизии, ведомые лично командиром дивизии генералом Бетцелем, были брошены в атаку на юго-восток против советских войск, прорвавшихся западнее Шветца (Свеца) в сторону Оши на стыке участков 251-й пехотной и 337-й фольксгренадерской дивизий. Все эти силы состояли всего лишь из двух неполных танковых рот с несколькими литрами бензина в баках и недостаточным количеством боеприпасов.
++++++++++++++
2 февраля 1945 года. Была туманная ночь. Я находился на командном пункте гауптмана Кюсперта, командира 35-го танкового полка. В сторону кладбища Блондмин была выслана разведгруппа. Разведчики обнаружили советскую штурмовую группу, которая их не заметила. Бойцы 12-го панцергренадерского полка со всеми предосторожностями пробились назад и предупредили наши посты. Мы попрятались в укрытия. Вокруг не было слышно ни звука. И все же советские солдаты подкрались незаметно. Внезапно слева от нас затрещали выстрелы. Были отчетливо слышны глухие очереди тяжелых русских пулеметов.
Рявкнуло противотанковое орудие, загрохотали минометы. Беспорядочная перестрелка продолжалась минут пять, затем снова наступила мертвая тишина. На командный пункт, запыхавшись, вбежал связной и доложил: "Вражеская штурмовая группа получила отпор, одного взяли в плен". Тщательно связав раненого красноармейца, мы привели его к гауптману Кюсперту. Он был голоден, ему дали хлеба, сигарету и стакан водки. Он приободрился и стал чуть разговорчивее, но мы все равно не понимали его речь. Пришлось отправить его на полковой командный пункт с машиной, доставившей нам горячий кофе.
Приковыляла пара раненых солдат из 12-го панцергренадерского полка. Последним шел совсем молодой парень, опиравшийся на палку. Войдя в освещенное помещение, он тяжело упал на солому и, стиснув зубы, показал на свои брюки, пропитанные кровью. В правом бедре, у пахового сгиба, зияла дыра, куда свободно можно было просунуть кулак - сюда рикошетом угодила пуля. Он потерял много крови, но пытался держаться стойко. Пока другие перевязывали его, я держал его голову и пытался отвлечь ободряющими словами. Ему не было еще и 18 лет, и этот бой был для него первым.
"Я даже и не думал, что все произойдет так быстро, - повторял он. - Я ведь даже еще почти не видел войны!" Это было для него больно и обидно. Бедный парень! Он все спрашивал меня, насколько серьезна его рана, и непременно хотел взглянуть на нее. Мы постарались отвлечь его, так как глубокая дыра в теле выглядела ужасно. Ему этого нельзя было видеть - мы бы его не удержали.
Когда его перевязали, он пожаловался на боль в левой ноге. Мы осмотрели его и обнаружили на левой стороне живота вторую глубокую рану, которая, правда, выглядела не слишком опасной для жизни. Был вырван лишь небольшой клочок мяса. При всем этом парню чертовски повезло, о чем мы и сказали ему, заодно попросив передать привет на родину. Сам он был из Ингольштадта.
+++++++++++++
Потом я ненадолго заснул, присев на кучу какого-то хлама и положив голову на горшок с вяленым мясом, которое испортилось и страшно воняло. Я так устал, что пропустил даже возвращение гауптмана Кюсперта и проснулся только тогда, когда все уже были на улице. Было туманно. Через полчаса должна была начаться атака.
Я доложил о себе гауптману Кюсперту, сказав, что я военный корреспондент, и попросил его, чтобы он разрешил мне ехать с ним на его старом командирском танке "Pz.IV" с неподвижной башней и бутафорской пушкой. У меня было настолько неприятное ощущение, что при всем желании я не мог даже есть. Медленно двигаясь через сады, танки вышли на исходную позицию. В 8 часов наши боевые машины, еще ночью занявшие позицию у железнодорожного полотна на опушке леса, двинулись с места и по заснеженным полям с бешеной скоростью устремились к Блондмину. Из деревни открыли заградительный огонь. Укрывшись в кустах, мы наблюдали за всем этим в бинокль.
Гауптман Кюсперт, присев на край башни, по рации отдал приказ открыть ответный огонь, так как по вспышкам нам было хорошо видно позиции вражеских противотанковых орудий. Наши танки вели бешеный огонь по деревне, так что в некоторых местах вспыхнули пожары. В поле появлялось все больше черных точек. Это были следы от разрывов советских снарядов, которые то и дело окропляли снег черной сажей.
Пороховой дым ложился на поля и пашни как густой туман, сквозь который мы с трудом различали вспышки от выстрелов вражеских орудий. Мотопехота тонкими цепями следовала за танками. Здесь и там можно было видеть, как один-другой солдат, сделав несколько скачков, снова бросались в снег. Некоторые так и остались лежать на снегу.
Когда левый фланг достиг деревни, гауптман Кюсперт приказал правому флангу начать атаку. Танки выкатились из своих укрытий, за ними двинулись панцергренадеры.
Я втайне надеялся, что гауптман останется здесь, на своем командирском танке, где мы были надежно скрыты между домами. Но он не относился к разряду так называемых "дистанционных командиров". Наш танк, за башней которого я сидел, с ревом двинулся к переднему ряду кустов. Позади нас была небольшая церквушка.Я И тут по нам открыли огонь. По звуку выстрела противотанковой пушки нельзя было Ясно определить, стреляли ли по нам или по другой цели. На дома за нашей спиной посыпались мины из тяжелых минометов, так что только кирпичи полетели в разные стороны, а над всей деревней заклубилась рыжеватая пыль.
+++++++++++
Один из наших танков, ехавший в 500 метрах от нас, получил в борт прямое попадание. Раздался оглушительный грохот. Я сидел за башней, прижавшись к ней, как клоп. Гауптман Кюсперт, который до пояса высунулся из башни, моментально исчез. Из люка торчала только его рука. На какой-то миг вокруг стало совершенно темно. Сверху как град сыпались снежные глыбы и комья земли. По броне застучали осколки. Один из них пробил мою перчатку в миллиметре от указательного пальца. 122-миллиметровый снаряд разорвался всего в полуметре от правого ведущего колеса нашего танка.
Мы повернули назад и остановились возле церкви. Снова пронзительный свист, удар, грохот. Снаряд угодил в церковь в 10 метрах от нас. Меня всего засыпало обломками красного кирпича. В башне танка стоял только адъютант. Гауптман Кюсперт был ранен. В тот, прошлый раз он успел вовремя нырнуть в люк, но вот рука оставалась снаружи, и в нее попало несколько осколков.
Наши танки снова двинулись вперед. На левом фланге уже шли ожесточенные уличные бои. Советские солдаты стреляли изо всех домов. Правый фланг, прорываясь сквозь яростный огонь, также все ближе и ближе подходил к деревне. Крыши домов пылали, над окрестностями тянулись клубы черного дыма.
Наш командирский танк следовал за другими танками. Мы стремительно неслись к кладбищу, которое было все изрыто воронками от снарядов. Однако ни одна могила не была повреждена танковыми гусеницами. Это было тем более поразительно, что все вокруг было изрыто ими.
Огонь артиллерии внезапно начал ослабевать. Советскую батарею на околице деревни заставили замолчать. Только отдельные орудия еще продолжали вести огонь. Управление огнем, по-видимому, также нарушилось, так как снаряды ложились беспорядочно тут и там.
Мы остановились на окраине Блондмина. Первые наши танки уже появились по ту сторону деревни. Уже можно было невооруженным глазом различить брошенную советскую технику - полевые и противотанковые орудия.
Мы проехали совсем рядом от этого места. Наши танки хорошо постарались. Земля вокруг была изрыта воронками, деревья расщеплены. На снегу лежало множество убитых, а орудия были разворочены нашими выстрелами. Недалеко от бывшей огневой позиции стояло несколько автомашин, подвозивших боеприпасы, - сплошь американские "студебеккеры".
+++++++++++
Звуки боя в деревне стихли. Мы проехали еще немного вперед, пока не увидели озеро Эбензее. С той стороны в нас летели крупнокалиберные снаряды - это стреляли советские сверхтяжелые танки "Иосиф Сталин". Броню нашего танка "Pz.IV" они пробивали запросто.
Красноармейцы пытались бежать. Но так как дороги были глубоко занесены снегом, грузовики и орудия застревали в нем. Тогда они пешком и на санях устремились через поле. На снегу они были всего лишь черными точками.
Три наших танка, все еще стоявших на дороге у лесного домика, двинулись в атаку через лес. К 11 часам утра мы с трех сторон атаковали и захватили стратегически важный перекресток в 20 километрах к северу от Шветца; С того места, где мы стояли, нельзя было наблюдать всю картину боя. Поэтому мы вернулись назад, мимо кладбища, в деревню.
Панцергренадеры уже вытащили из снега некоторые из русско-американских грузовиков, а из остальных машин слили бесценный для нас бензин. Тем временем мы въехали в центр деревни. Там обнаружилось множество трофеев, отличных вещей, которые русские были вынуждены бросить. Больше всего было захваченных у нас же немецких маркитантских припасов. Там были овощные и рыбные консервы, тушенка, сигареты - все, чего душа пожелает. В домах на столах мы обнаружили вареную курятину, так как "товарищи" забили всю мелкую деревенскую живность себе на обед, не ожидая, что немцы вернутся и заставят их все это бросить.
На улицах горели костры. Мы сидели перед дымящимися котелками и набивали животы. Даже запах от куч дерьма, которые русские оставили во всех углах, не портил нам аппетита.
После "трапезы" мы направились к главной дороге, а потом в бешеном темпе погнали через лес в сторону перекрестка. Вскоре нам встретились передовые машины. Слева горели два хутора. Там снова обосновались русские, встретившие наши танки ожесточенным огнем. Мы увидели остовы двух "Т-34" и одной самоходки, которые еще дымились.
Гауптман Кюсперт, выслушав командиров, приказал начать новую атаку. Слева на штурм двинулась группа танков, в то время как остальные машины ждали на опушке леса, наблюдая за ходом боя и при необходимости поддерживая их огнем. Танки двигались не торопясь, как на учениях, попеременно то стреляя, то приближаясь к противнику. Миновав дорогу на Эбензее, они развернулись широкой дугой и повернули направо, к горящим хуторам. Мы видели, как сидевшие на броне панцергренадеры спешились и бросились обыскивать дома, пока танки, давя изгороди на своем пути, медленно продвигались дальше.
Миновав перекресток, мы обогнали остальные танки и проследовали вдоль полоски леса. На ночь было выставлено охранение
Наша атака позволила нам захватить значительную территорию, но прежде всего заставила русских, которые до сих пор безбоязненно наступали, призадуматься."- из записок военного кореспондента вермахта в 4-й танковой дивизии Р.Пенсгена.
(+14 фото)
Journal information