В холоде, на пронизывающем ветру, из-за укрытий, выложенных из камней (скалистый грунт не поддавался лопатке), мы вели огонь и переходили в контратаки. Струны нашей обороны были натянуты до предела, но не рвались. Люди падали, как трава под косой, за каждого убитого фашиста мы клали четверых наших и ещё больше раненых. Однако в начале декабря противник снизил активность. Мы же были воодушевлены успехами наших войск под Сталинградом.
День моего рождения, 23 декабря, товарищи решили отметить 29 выстрелами (по числу исполнившихся мне тогда лет) по вражеским позициям. Привычного ответа, однако, не последовало. Стояла тишина, которая бывает только в мирное время. Проведённая разведка выяснила, что противник начал отступать, взрывая за собой мосты и минируя дороги. Отход был в основном организованным и прикрывался мобильными частями - танками, мотопехотой и самоходной артиллерией. Я не разделяю мнение, что гитлеровцы панически бежали при отступлении, Немецкие солдаты умели воевать и нередко проявляли героизм, выполняя приказ.
Вместе с фашистами ушли и жители некоторых населённых пунктов, напуганные тем, что советские солдаты покарают их за сотрудничество с немцами, якобы убивая мужчин и насилуя женщин. В начале января 1943 года мы вошли в город Нальчик, столицу Кабардино-Балкарии. В самом Нальчике нас радостно встретило местное население, высыпавшее на улицы из подвалов. Горели дома, но все - от детей до стариков - плакали от радости.
В Нальчике мы захватили много пленных. Я подошёл к немцу-великану, которого тесно окружила толпа наших солдат. Ипподром, расположенный на северо-западной окраине города, был завален трупами расстрелянных советских людей. Ещё более ужасные склады таких трупов были обнаружены в противотанковом рву. Солдаты были очень возбуждены увиденным. "Кто Вы? Представьтесь." - Спросил по-немецки, но ответа не последовало. Решив, что пленный меня не понял, я повторил вопрос. Он угрюмо молчал. Рука невольно сжалась в кулак. "Дай фашисту по морде, старший лейтенант" - Крикнул кто-то из солдат, и я понял, что эта идея уже давно витала в воздухе. Пленный попятился, в его глазах засквозила безнадёжность. Я молча вывел его из толпы и подтолкнул к группе других военнопленных.
"Пан офицер, пан офицер! Я - не немец, я - румын" - Вдруг услышал я звонкий голос и оглянулся. Это был румынский солдат маленького роста, вооружённый винтовкой. Он привёл и сдал нам двух обезоруженных им немцев. Он горячо пытался доказать мне, что никогда в русских не стрелял, демонстрируя полный подсумок, чтобы я убедился сам - все патроны на месте! "Пан офицер, - повторял он, кланяясь. Слёзы текли по его чумазому лицу. - Гитлер - капут! Антонеску - капут! Я - не немец, я - румын." - из воспоминаний ст.лейтенанта 351-й стрелковой дивизии А.С.Винокура.
++++++++++++++++++
"Село "Виноградарь"
16 км от Одессы
3 сентября 1941года
Дорогая мама,
В первую очередь, я заинтригован, что с 15 августа не получил от тебя ни одной новости, и тут я очень хочу знать, что я как минимум не остался один и что не забыт. Недавно написал тебе 4 страницы/письма, которые не думаю, что ты получила, потому что я там написал все свое недовольство и всю правду. "Тукуле" и хочу, чтобы знали и Куц, что когда была необходимость защищать страну, я не раздумывал ни секунды и шел во главе своей роты, протягивая телефонное оборудование на 500 м от контрольного пункта полка, так я обошел всю Бессарабию, я был обстрелян артиллерией, авиацией, пулеметами, но я выжил и за все это был награжден медалью "Корона Румынии с мечами".
Перешел Днестр с трудностями и потерями, когда все себя спрашивали, почему мы растягиваемся, но мы шли, потому что сверху говорили, что мы должны помочь немцам, чтобы они имели нас ввиду(учитывали) при разделе на зеленом столе....
Мы молчали и продолжали. по чужой земле, не зная дорог, т.к. хорошие дороги были заминированы, не понимая с кем-либо слова, все враги и все намного сильнее. Но мы продолжали наступление пока не встретили сопротивление, которое привело к потере людей в квадрате 102 возле "Дончева", возле Карпово и сейчас в квадрате радиомаяка Гниляково и возле железной дороги на Одессу.
Газеты и радио обманывают, потому что такие мы румыны, обманываем один другого. Это третья неделя, что мы стоим в 16 км от Одессы, продвигаясь не более, чем на 300 метров ежедневно(в день), с огромными потерями. С тех пор, как вышла наша дивизия, мы потеряли 62% и ни разу нам не присылали подмогу и 16 дней атакуем непрерывно без замены хоть одного человека с передовой, пища один раз в день, ночью дождь, холодно как зимой.
Если ранен, тебя отправляют в лазарет, он расположен примерно в 6-7 км от фронта. Тут тебя перевязывают, немного держат и если есть место отправляют в больницу в Тирасполь, где только есть места и как только вылечился, тебе не дают отпуск, а отправляют обратно на фронт. Если рана серьезная и речи о спасении нет, потому что те 150 км перевозки от места ранения до больницы, 10-20 км в санитарной машине, и тебя привозят мертвым. Человек тут ничего не значит, в протоколе написано, что умер и все. Трупы на всех дорогах.
Трагедия в другом, наша дивизия единственная из 1 корпуса армии, которую мобилизовали и использовали кто как хотел, как ничейного ребенка, я был в 3-м корпусе армии, но сейчас нам дали самый трудный сектор в боях у ворот Одессы(от железной дороги до Хаджибеевского лимана), все дивизии 6-я, 5-я, 3-я были заменены и переформированы, а 11-я никогда, сложили свои головы офицеры и их отряды, но 4-ый корпус армии, где мы были собраны, мало его беспокоил, вперед и только вперед, потому что впереди встретите только трактиры и биржи Одессы, говорил Маршал, но лгал. Перед нами хорошо вооруженный многочисленный отряд, который знает как стрелять и как сражаться, с очень хорошей артиллерией и еще более лучшей авиацией, наши самолеты взлетают, а противовоздушные силы сбивают их все. Горькая правда, которую познали все наши офицеры, уставшие от войны, которые обучались в школе "Тактика Защиты" сейчас работают только в Наступлении с невероятными потерями.
Нас не хотят менять никак, видно, что сегодня мы "Дивизия Самоуничтожения", которую пополняют людьми и офицерами, привозимыми не зная откуда. Счастье в том, что Румын терпелив, что мы удерживаем в упряжках солдат сколько возможно, чтобы они не большивизировались.
С уважением
Нягу Дмитрий."
(+10 фото)
Journal information