Впервые я увидел Успенского в 1928 году, когда он, будучи начальником экономического управления ГПУ Урала, приезжал в Москву для проведения совместно с работниками центра следствия по делу английских фирм "Лена-Голдфилдс" и "Метро-Виккерс", имевших концессии на золотых приисках в Бодайбо.
Следствием было установлено, что ряд англичан и некоторая часть советских специалистов, работавших до революции у владельцев прииска, варварски вели разработки, пытаясь поскорее вывести прииск из строя.
Кроме того, они развернули огромную сеть шпионажа по Сибири, Уралу, а также в городах Европейской части СССР, включая Москву. По этому делу было много арестованных.
Часть из них - в основном, английские подданные - были привезены в Москву, где заканчивалось следствие, а затем состоялся открытый суд в Колонном зале Дома союзов. Другая часть подследственных оставалась на Урале, где все они затем были осуждены на различные сроки.
Успенский.
Из работников экономического управления ОГПУ в следствии по этому делу принимали участие Николай Счастливцев, Апресян и Эмиль Зибрак. Все трое в то время были добросовестными и хорошими работниками.
(Апресян Д. 3. - майор госбезопасности, нарком внутренних дел Узбекской ССР. Расстрелян в 1939 году. Э.А Зибрак В 1933-1934 помощник начальника Экономического управления ОГПУ СССР. В 1935-1937 начальник Управления особого строительства при СНК СССР-НКВД СССР расстрелян в 1937 г.)
Незадолго до окончания следствия я был свидетелем следующего разговора, происходившего в кабинете начальника 8-го отделения экономического управления М.И. Гая.(Гай М. И. - комиссар госбезопасности 2-го ранга, начальник особого отдела ГУГБ НКВД СССР. Расстрелян в 1938 году.)
Докладывая Гаю о показаниях кого-то из подследственных, Счастливцев высказал сомнения в их правдивости. Поскольку допросы проходили в Свердловске, Счастливцев высказал предположение, что показания эти даны под нажимом Успенского. При этом он приводил ряд доводов, на основании которых у него эти сомнения возникли.
( Н.М. Счастливцев - капитан госбезопасности, зам. нач. 6 отделения 3 отдела ГУГБ НКВД СССР. Осужден 15.08.1939. - 3 года лагерей.)
- Брось трепаться, - сказал Гай. - Успенский знает, что делает, он опытный оперативник.
- Он опытный липач, - стоял на своем Счастливцев.
Но Гай махнул рукой, показывая тем самым, что разговор окончен.
Гай.
Надо сказать, что тогда и я, поддавшись мнению большинства, считал Успенского хорошим оперативником. Настоящую же цену ему я узнал только тогда, когда в 1933 году был назначен начальником 6-го отделения экономического управления ОГПУ по Московской области.
Успенский возглавлял тогда ЭКУ и по должности был заместителем полпреда ОГПУ по Московской области Реденса. (Реденс С..Ф. - комиссар госбезопасности 1-го ранга, нарком внутренних дел Казахской ССР. Расстрелян в 1940 году.)
Успенский подбирал к себе в аппарат людей, не брезговавших очковтирательством и тяготевших к тому, что мы тогда называли липачеством, - таких, как, например, Рафаил Люстингурт и алкоголик и рвач Сергей Иванович Лебедев. (Люстингурт Р. А. - майор госбезопасности, зам. начальника УНКВД по Горьковской области. В 1938 году назначен начальником Верхневолжского грузового речного пароходства, но вскоре арестован. Расстрелян в 1939 году. Лебедев С. И. - майор госбезопасности, начальник УНКВД по Тульской области, расстрелян в 1938 году.)
Трения с Успенским у нас начались почти сразу же. Дело в том, что я, составляя по своим объектам записки-отчеты для ОГПУ и МГК партии, носил их на подпись к Люстингурту или Успенскому. Оба они почти каждую мою докладную пытались отредактировать, внося в нее липовые сенсации, против чего я категорически возражал.
Люстингурд.
Лебедев.
Однажды на Метрострое была вскрыта группа обычных расхитителей-жуликов. Успенский и Люстингурт стали настаивать на том, чтобы придать делу политическую окраску и квалифицировать содеянное как вредительство и шпионаж. Я отказался составлять такой документ.
У нас произошла крупная ссора. Оба они кричали на меня и требовали, чтобы я подчинился. Я пригрозил, что поставлю в известность об их нажиме на меня начальника ЭКУ ОГПУ Миронова и зампреда ОГПУ Прокофьева.
(Миронов Л. Г. - комиссар госбезопасности 2-го ранга, начальник экономического отдела ГУГБ НКВД СССР. Расстрелян в 1937 году. Прокофьев Г. Е. - комиссар госбезопасности 1-го ранга, зам. наркома внутренних дел СССР, к моменту ареста - первый зам. наркома связи СССР. Расстрелян или умер в заключении в 1937 году.)
Эта угроза подействовала, но их отношение ко мне после этого эпизода стало резко ухудшаться. Люстингурт на каждом совещании нет-нет да и задевал меня, ставя мне в вину недостаточное рвение в выявлении вредительских элементов на моих объектах. Я, конечно, огрызался, и наши отношения все более обострялись.
Миронов.
Однажды вскоре после получения мною благодарности за руководство работами по замене торцовой мостовой на Дорогомиловском мосту (работы были проведены за сутки) я зашел в кабинет Люстингурта с очередным докладом и застал там начальника первого отделения Каплана, который докладывал о каком-то "страшно вредительском" деле, раскрытом им и Штыковым в системе Мосэнерго. Слушая эту "сказку", я не выдержал и бросил реплику: "Липа чистой воды!"
- Я тебе покажу липу! - взорвался Люстингурт и что есть силы ударил по столу кулаком. - Сам благодарности получаешь, а нам палки в колеса вставляешь! Люди работают, борются с контрреволюцией, а ты позоришь наш аппарат, покрывая вредителей на своих объектах, да еще стучишь Миронову, что мы якобы липуем!
Началось перебранкой со взаимными оскорблениями, а кончилось тем, что Люстингурт истерически завизжал: "Вон из моего кабинета!" - и нецензурно выругался.
Не помня себя от возмущения и обиды, я выхватил револьвер и выстрелил в искаженную бешенством физиономию Люстингурта. Пуля врезалась в стенку в нескольких сантиметрах от его головы. Я бросил револьвер на пол, меня схватили за руки и вывели в секретариат, где я в изнеможении плюхнулся на стул.
Прокофьев.
Вопреки моим ожиданиям Люстингурт побоялся подать рапорт о случившемся, ведь тогда обязательно была бы создана комиссия для проверки высказанного мною предположения о липовом деле, из-за которого разгорелся сыр-бор, и разоблачение фальсификации могло закончиться для Люстингурта катастрофой.
Ведь это происходило в 1933 году, тенденции к липачеству только-только начали проявляться. Жив еще был Менжинский, и, кроме ягодинской группировки, в органах было много чекистов школы Дзержинского.
Реденс, очень не любивший Люстингурта, встал на мою сторону, и в результате вместо ожидаемого мною суда и ссылки я был отправлен в санаторий, а затем переведен (одновременно с группой других чекистов) на должность помощника начальника Московского уголовного розыска (МУР), возглавляемого Л.Д.Вулем, который до этого несколько раз безуспешно уговаривал меня перейти на работу в милицию. (Вуль Л.Д. - директор милиции, начальник Управления милиции по Москве и Московской области. Расстрелян в 1937 году.)
Если бы не выстрел в Люстингурта, неизвестно, как сложилась бы дальнейшая моя судьба. Останься я в ОГПУ, может быть, и меня, как и многих моих товарищей, в прошлом — хороших людей и честных коммунистов, засосала бы страшная волна шпиономании, а впоследствии, может быть, и я постепенно мог бы сделаться участником фальсификаций, которые начались с малого, а закончились чудовищными по своей жестокости и бессмысленности злодеяниями..." - из воспоминаний М.П. Шрейдера.
Вуль.
Шрейдер Михаил Павлович - Член ВКП(б) с 1919 года, с сентября этого же года - на работе в органах ЧК в разных городах Литвы, Украины, Белоруссии, России разведчиком особого отдела дивизии Западного фронта.
В 1933 году работал в Казанском уголовном розыске. После конфликта с казанскими чекистами, которых он изобличил в хищениях, в результате дело рассматривалось на заседании Политбюро ЦК партии с участием М. П. Шрейдера, завершилось снятием с должности полпреда ОГПУ по Татарской Автономной Советской Социалистической Республики Д. Я. Кандыбина и судебными приговорами, был переведён на пост начальника 6-го отделения ЭКО ПП ОГПУ по Московской области, где также у него начались разногласия с начальником ЭКУ ОГПУ А. И. Успенским, и его приспешниками С. И. Лебедевым и Р. А. Листенгуртом, на которых пригрозил пожаловаться Л. Г. Миронову и Г. Е. Прокофьеву за придание ими политической окраски и раздувания обыкновенных хищений.
Во время одной из ссор с Р. А. Листенгуртом в ответ на нецензурную брань выхватил табельное оружие и выстрелил в него, но промахнулся на несколько сантиметров, затем отбросил револьвер. Листенгурт не стал подавать рапорт о случившемся, ввиду выяснения комиссией причины конфликта и разоблачения фальсификации дела В. Р. Менжинским и И. А. Акуловым.
После всего происшедшего перевёлся из ОГПУ в милицию. С 1935 по январь 1938 год работал начальником отдела уголовного розыска, помощником начальника и начальником Управления РКМ, помощником начальника УНКВД В. А. Стырне по милиции в городе Иваново.
Шрейдер.
В январе 1938 г. Шрейдер покинул Иваново в связи с назначением на должность начальника областного управления милиции Новосибирской области, вместо уже репрессированного А. К. Альтберга.
Оказалось, что последние два-три месяца борьба с бандитизмом почти совершенно не велась, потому что по распоряжению начальника УНКВД Г. Ф. Горбача все работники угрозыска, а также и других отделов милиции были заняты на операциях по линии НКВД, в том числе и принимали участие в приведении в исполнение смертных приговоров, выносимых особой "тройкой".
Вернув транспортные средства и людей для работы по охране правопорядке, выслушал угрозы от последнего и его заместителя И. А. Мальцева и ответил: - Что касается меня, то у вас руки коротки!
Через день по распоряжению Н. И. Ежова единственного из начальников управлений милиции назначили заместителем народного комиссара внутренних дел Казахской Советской Социалистической Республики С. Ф. Реденса - свояка Сталина, и начальником главного управления милиции Казахской ССР в Алма-Ате. Однако после арестов двоих заместителей Реденса - майора госбезопасности Володзько и комбрига Роттермеля - на Шрейдера было возложено также и руководство пограничной охраной.
Кандыбин.
В мае последовал арест первого секретаря ЦК Компартии Казахстана Л. И. Мирзояна, затем в июне получено известие об аресте двоюродного брата жены Шрейдера - Олега Михайловича Рейхеля, студента Московского авиационного института, осуждённого по делу "Осколки" на 5 лет, причиной тому, вероятно, послужила дружба с детьми народного комиссара земледелия М. А. Чернова. Также был арестован ближайший друг Феодосий Иванович Чангули, помощник начальника отдела мест заключения.
М. П. Шрейдер написал рапорт в Москву об их невиновности, в ответ через некоторое время было получено распоряжение Н. И. Ежова об аресте самого Шрейдера. Тем временем произошло выдвижение кандидатом в депутаты в Верховный Совет Казахской ССР от ряда петропавловских предприятий и организаций.
Был избран депутатом, о чём узнал, уже находясь в арестантском вагоне, увидав из зарешеченного окна свой портрет на плакате, который к тому времени ещё не успели снять.
Арестован 16 июня 1938 года, причём на несколько минут был оставлен один в кабинете народного комиссара с доступом к телефонной связи, вплоть до кремлёвской, и при оружии с возможностью застрелиться, но не воспользовался этим, несмотря на то что знал, что его ожидает.
Секретарь наркома конфисковал всё оружие (маузер и стейр), а также сорвал с гимнастёрки и выкинул в мусорную корзину награды и знаки отличия, после чего Шрейдер был препровождён в одиночную камеру внутренней тюрьмы управления НКВД. Шрейдер, невзирая на побои и пытки, не давал показания больше 9 месяцев.
Мальцев.
Приговор Особого Совещания при НКВД: лишение свободы на 10 лет с помещением в ИТЛ с последующим поражением в правах сроком на 3 года (статья УК РСФСР 193/17-А) и лишением звания и правительственных наград.
C 1941 года после нападения Германии на СССР многократно посылал письменные просьбы отправить на фронт. В 1942 году освобождён и направлен на фронт рядовым в район Синявино, воевал в 115-й стрелковой дивизии до Победы, за время Великой Отечественной войны дослужился до старшины.
Однако частично реабилитирован и восстановлен в коммунистической партии был только в конце 1950-х годов. По данным историка Н. В. Петрова, полностью до сих пор не реабилитирован, ввиду того, что превышал служебные полномочия, пропуская через милицейскую тройку по формальным признакам принадлежности к уголовному миру, игнорируя народный суд.
В июне 1945 году вернулся в Москву, работал в московском городском тресте по снабжению топливом и других топливных организациях Москвы. В октябре 1954 года последовал вызов в комиссию по назначению персональных пенсий. После этого становится персональным пенсионером СССР.
Journal information