oper_1974 (oper_1974) wrote,
oper_1974
oper_1974

Category:

"Херой" обер-лейтенант и зануда Граф.:) Литва 1944г.

 "Несколькими неделями позже мы были в Литве и вскоре должны были отправиться в Курляндию. Во время одной атаки, кроме всего прочего, я выполнил все указания, которые дал мне командир роты. При первых же минутах наступления я со своим связным залег за одним из домов, чтобы накопить силы перед штурмом. Тут неожиданно появился обер-лейтенант, остановился передо мной, убедился, что все в порядке, и посмотрел на мои часы. "Через две минуты начнется атака, господин обер-лейтенант", - сказал я. После этого взял свой пистолет-пулемет и, как только начала стрелять артиллерия, побежал со своим связным на пашню, где укрылся между колосьями зерна, которые стояли там рядами. Как только мы залегли в этом укрытии среди колосьев, я осмотрелся. "А где, собственно, остался наш обер-лейтенант? Скорее всего, он задержался у командира батальона", - подумал я.
   Мы встали и побежали дальше, туда, где проходила линия обороны русских. Приблизительно за 250–300 м мы бросились за сноп пшеницы и снова отдохнули. В нашем направлении начал стрелять русский крупнокалиберный пулемет. В это время появился обер-лейтенант. К счастью, он избежал ранения, хотя пули свистели около него. Пыхтя, он бросился между нами и приказал: "Окапывайтесь немедленно!" Я думал, что ослышался. Здесь невозможно окапываться! Мы ведь атакуем! И должны броситься в окопы врага вслед за первой линией пехоты. Правда, проклятый пулемет прямо перед нашим носом выпустил обойму патронов, зарывшихся в землю. Обер-лейтенант начал немедленно копать для себя окоп. Мы даже дали ему большую лопату, а затем короткими перебежками помчались вперед, уверенные, что уйдем от непосредственного обстрела. Несколько пехотинцев уже вышли из укрытий, чтобы добежать около 400–450 м до находящейся впереди большой усадьбы. Но иван уже спохватился! Он начал стрелять из нескольких пулеметов и тяжелого миномета. Правда, артиллерия еще не вступила в бой! Внезапно один из 12-см фугасов взорвался в нашей низине. Теперь следовало бежать прочь отсюда!
   Я обернулся назад, чтобы увидеть, что стало с нашим "героем", и увидел его одинокого, зарывшегося в солому в низине. Но он не успел еще вырыть окоп, как противник опять пустил на это место несколько 12-см фугасов. Мы мчались вовсю, уклоняясь от осколков, стремясь как можно скорее добежать до усадьбы. Наш же "герой" получал свою долю там, в низине! Расстояние до усадьбы было еще порядочное. Теперь пули свистели уже вокруг нас и рикошетировали по всей местности, где только им попадалось препятствие. Наконец, пыхтя и хватая воздух, мы достигли усадьбы и быстро бросились в первое попавшееся укрытие. Там полежали почти 10 минут и немного отдохнули. Потом мы услышали выстрелы реактивного миномета "катюша". Однако осколки ложились слишком далеко, образовывая за усадьбой большое черное пыльное облако, которое было у нас на виду. Я стоял, прислонившись к углу стены, и думал: "Где же все-таки наш командир роты?"
    Снова начала стрелять "катюша" почти в то же самое место. Когда дым и пыль медленно рассеялись, я увидел какую-то фигуру, которая, словно укушенная тарантулом, бежала к нашей усадьбе, спасая свою жизнь. Я узнал нашего обер-лейтенанта.
Я крикнул ему: "Сюда, господин обер-лейтенант! Мы здесь!" Однако тот, казалось, не слышал ничего и мчался мимо нас напрямик к большому стогу сена, который лежал между домами. Затем он стал закапываться на три-четыре метра в солому и совершенно неподвижно залег там. Время от времени он издавал невнятные звуки: "О, о, ах, ах-хи-хи".
   Несколько находящихся рядом вояк с удивлением приподнимали голову. Я обратил внимание, что они отпустили ряд ядовитых фраз в адрес обер-лейтенанта. Я услышал слово "трус" и замечание: "Однако раньше он был большим любителем делать нам пространные выговоры". Я оставил одного солдата перед окопом командира роты, а сам занялся своими солдатами, которые тащили минометную плиту, двуногий лафет и ящик с боеприпасами. Потом нашел для себя наблюдательный пункт и оборудовал шесть огневых позиций. Примерно Через три четверти часа к вечеру прибыл связной: "Всех командиров рот 2-го батальона - на командный пункт".     Он находился приблизительно от 350 до 400 м справа перед нами. Я сообщил приказ нашему "герою", который все еще сидел в своем окопе. На позиции все минометчики только ухмылялись. Но "герой" ничего не слышал и не желал выходить из окопа. Я несколько раз повторил ему приказ, но он только шипел что-то вроде "О, о - хи-хи". На мой громкий вопрос, не ранен ли он, никакого ответа.
    Тогда я сам с обер-фельдфебелем Гроссе (командиром легких орудий пехоты) отправился к командному пункту батальона. Там нам должны были изложить дальнейший план атаки. Видимо, далее следовало наступать на Курсенау. Когда мы представились гауптману Шмельтеру, тот сразу спросил: "Что с вашим обер-лейтенантом? Не ранен ли он? Почему не пришел с вами?" Командиры остальных рот уже собрались вместе со своими связными. Я пытался возможно осторожнее описать, в каком сейчас состоянии находится наш командир роты. "Он дважды попал под огонь "катюш“, господин капитан, и нервы его, конечно, подвели".
    Другие командиры рот и капитан Шмельтер посмотрели многозначительно. Затем гауптман обратился ко мне: "Вы и обер-фельдфебель Гроссе останьтесь и затем сообщите господину обер-лейтенанту, что здесь обсуждалось. Как только он будет снова на ногах, пускай представится мне". - "О-хо, - подумал я, - однако ты опозорился перед гауптманом. Вместо того чтобы копать окоп, подумал бы, как не опозорить нас, "старых зайцев“, перед батальонным".
    Конечно, у каждого солдата могут однажды сдать нервы в опасных для жизни ситуациях. Однако мне написали потом, как вел себя в дальнейшем этот обер-лейтенант. Он, как только получил небольшую рану в плечо, отправился в Бад Кёнигштайн и больше его не видели.
++++++++++++++
   Это было за несколько минут до нашей атаки на лесной территории. Мои минометчики заняли огневую позицию с моим связным. Я находился впереди, у нового командира батальона гауптмана графа фон Наухауза. Пока было еще спокойно. Иван, пожалуй, еще ничего не заметил. Я был в полевом головном уборе, а каску повесил на кобуру, так как в этом случае ветер не мешал мне слушать. Ремни на подбородке и шлеме, а также опущенные уши при сильном свисте ветра очень мешали вслушиваться в происходящее. А на войне смотреть и слушать - это самое важное и необходимое.

   Впрочем, стальная каска, конечно, нужна, вероятнее всего, даже жизненно важна. Я как раз искал хорошую позицию для моего наблюдательного пункта, когда "высокий господин граф" увидел меня. И притом во вражеском окружении без каски! Имелся специальный приказ, запрещавший находиться в бою без каски. Солдаты носили ее в большинстве случаев на голове, разве что несколько более молодых, более элегантных лейтенантов заменяли шапкой с козырьком впереди. Вследствие этого случались неоправданные ранения и были даже смертельные случаи. Приказ вполне своевременный. Граф обругал меня, да так громко, что русские должны были услышать.
   "Унтер-офицер, подойдите сюда! Каково ваше звание и к какому подразделению вы принадлежите? Вы должны быть образцом для своих солдат, а сами бегаете без каски. Все же приказ был издан не без причины! Сегодня вечером извольте представиться мне!" - "Слушаюсь, господин гауптман, я представлюсь вам сегодня вечером!" Однако затем я очень быстро надел каску, так как наши крики определенно услышали русские. И действительно, сразу же раздались выстрелы, осколки затрещали вокруг нас. Секунда, и мы оба лежали в каком-то окопе "мордой в грязь".
   Ко мне подбежал мой связной и сказал: "Господин унтер-офицер, граф просил передать вам, что он все-таки правильно поступил, заставив вас надеть каску!" Неожиданно мы услышали крики: "Санитара! Сюда!Гауптман ранен!" Мой связной посмотрел на меня и сказал: "Кто это так кричит? Иван, наверное, уже услышал. Что он теперь предпримет?" Мы быстро побежали посмотреть, что там случилось.
   Я услышал "признания" обер-лейтенанта: "У господина командира батальона явное истощение нервной системы. Сейчас его посадят в мотоциклетную коляску и привезут в батальон". Я набрался мужества, подошел к обер-лейтенанту и спросил его: "Господин обер-лейтенант,гауптман приказал мне явиться к нему вечером и дать объяснение по поводу того, что увидел меня без каски. Где же теперь мне представляться?" Он ответил: "Унтер-офицер, что за глупый вопрос? Продолжите исполнять свои обязанности!Гауптман сейчас не в себе." Ну, я и пошел по своим делам.
   До этого описанного эпизода, когда я получил выговор от господина графа, я всегда был очень исполнительным солдатом."
- из воспоминаний унтер-офицера роты тяжелого оружия панцерфузилерного полка панцергренадерской дивизии "Великая Германия" Г.Рефельда.
Tags: вторая мировая, противник
Subscribe

promo oper_1974 june 28, 2013 23:25 253
Buy for 100 tokens
По мотивам статьи Ростислава Горчакова. "В январе 1940 года рейхсканцлер Адольф Гитлер дал немецкой судебной системе оценку: "Наши суды - медлительные ржавые машины по штамповке возмутительно несправедливых приговоров". И тут же поклялся, что лично займется делом восстановления…
  • Post a new comment

    Error

    default userpic

    Your IP address will be recorded 

    When you submit the form an invisible reCAPTCHA check will be performed.
    You must follow the Privacy Policy and Google Terms of use.
  • 82 comments