oper_1974 (oper_1974) wrote,
oper_1974
oper_1974

Categories:

Судьба лейтенанта медицинской службы. Раскулаченные нормально жили при СССР.

      "Я, Черная Анна Егоровна, родилась 30 ноября 1922 года в дер. Мингалево, Купросский с/совет, Пермская область. В 30-х годах раскулачили моего отца - Бабина Егора Николаевича, он прожил 83 года, умер в 1970 г. Мать - Наталья, умерла в 83-летнем возрасте в 1972 г. Когда отца осудили, маму и нас, пятерых детей, выгнали на улицу.
         Старшему брату было 15 лет, а самой младшей сестре - 3 года. У нас отобрали все: дом, скот, хлеб (зерно и муку), одежду, даже грязное белье, всю посуду, в том числе ложки и вилки. Но мы выжили благодаря соседям, хорошим людям.
         Я окончила школу, поступила учиться в Кудымкарскую фельдшерско-акушескую школу, так в то время называлось медицинское училище. Учиться было трудно, денег у родителей не было, жила на маленькую стипендию. Но отец каждый месяц привозил продукты питания.
         Я училась на фельдшерском отделении. После 2,5 лет учебы нас, лучших студентов, 20 человек направили на учебу в г. Пермь, планировали выпустить нас специалистами по педиатрии. Сюда же приехали еще 20 студентов из Березников, и пермских было 20 человек.



46208132212_7098b50fee_o.jpg

        Окончили мы учебу успешней по сравнению с другими выпусками, и нам всем присвоили специальность - фельдшер, то было в 1940 году. На этом студенческие годы окончились. Нам, пятерым, дали направление в наш родной Юсьвинский район. Райздравотдел направил меня на работу заведующей фельдшерским пунктом в село Архангельское. После месячного отдыха началась моя трудовая деятельность, а было мне всего 17 лет. Медицину я любила с детства. Народ меня уважал, был добр ко мне, несмотря на то, что я была молода.
        Проработала всего один год и один месяц. Началась война. 2 августа 1941 года была призвана в армию. Провожали меня всем селом, но только не было моих родных, что было очень больно и обидно.
        На второй день, 3 августа, меня и еще одну девушку, тоже фельдшера - Крохалеву Марию Семеновну - отправлял уже военком, он вручил нам пакет с направлением в г. Свердловск. Так наши родители и не смогли нас проводить, несмотря на то, что я отправила им две телеграммы, поэтому ехала с грустью на душе.
        Началась армейская жизнь. В Свердловске четыре месяца формировался наш госпиталь. Я была назначена старшей медицинской сестрой. В ноябре 1941 г. госпиталь направили на Калининский фронт. Здесь шли ожесточенные бои, советские войска гнали немцев с нашей территории.
        Так как наш госпиталь находился в первом эшелоне фронта, то его перебрасывали с одного места на другое по ходу боев. В июне 1942 года наша 39-я армия попала в окружение немцев, но были слухи, якобы еще две наши армии оказались в окружении. Насколько это было правдой, не знаю. Наш госпиталь тогда находился в деревне Дунаево, от фронта (от передовой) на расстоянии 5 километров.

46208132122_ea119730b7_o.jpg

       Начальник госпиталя получил приказ эвакуироваться. Погрузили больных и часть госпитального имущества, взяли часть сотрудников и начальников. Шестерых, в том числе и меня, и еще заведующего складом оставили. Наши войска с передовой линии, отступая, приходили в деревню Дунаево.
       Через сутки нашего пребывания в этой деревне прибыл связной из госпиталя, который остановился в лесу, так как дальше двигаться не было возможности, и мы пошли к своим, а зав. складом Миша Максин остался ждать машину. Мы очень переживали за него, что он может попасть в плен немцам.
        Шли всю ночь, навстречу попадались наши солдаты, которые говорили нам, что куда мы идем, там немцы, а мы им отвечали то же самое. Но нам нужно было добраться до своего госпиталя, который стоял в лесу. Наконец-то дошли до своих, а немцы находились от нас в двух километрах.
        Была дана команда - все имущество, привезенное ранее и теперь зав. складом Мишей, закопать в землю. Раненые группами в сопровождении медсестры уходили в лес, остальные сотрудники и начальство уходили кто куда, а машины и другое имущество оставили в лесу.

32386868178_ac089e4726_o.jpg

         Мы с Шурой, девушкой из Свердловска, оказались в группе с нашими мужчинами: нач. фином, зав. складом Мишей, двенадцатилетним воспитанником госпиталя, писарем и начальником продовольственного отдела. Бродили по смоленским лесам в течение двух недель, пытались выйти к своим войскам или к партизанам.
        Первые 3-4 дня у нас еще было немного продуктов, они кончились - пришлось идти без еды и воды, иногда встречалась лошадь, пропавшая или убитая - вырезали мясо и варили, но оно получалось, как резина, и невозможно было есть. Если встречалась ямка - копытце лошади - пили из нее.
        Скоро наши силы иссякли, мы с трудом передвигались, но надо было идти. Так прошло довольно длительное время. Мы вышли на опушку леса, отсюда виднелись две деревушки. Мальчика Витю послали в разведку, узнать - нет ли в деревнях немцев.
        Вернувшись, Витя сказал, что в одной деревне расположены немцы, а во второй - нет. Пошли мы по домам, просить милостинку, но деревня была маленькая, домов мало. Нам, девушкам, давали побольше, мы полученные продукты разделили между всеми, отдохнули немного и ночью пошли уже по дороге.
        Дошли до следующего города Великие Луки, нам хотелось поспать. Постучались в один из домов. На стук из дома выскочили в нательном белье немцы, мы поняли, что надо уходить.
         Куда? Поблизости леса не было, только кустарник, в нем немного поспали, утром пошли дальше. По пути встретили ягоды и увлеклись ими. Так были голодны, что на окружающее никакого внимания не обращали и попали в лапы немцев.

32386867848_049520c496_o.jpg

        Это было в конце июня 1942 г. Немцы нас окружили, они были на велосипедах, сняли с нас сапоги и босыми повели в деревню, поместили в пустой дом. Как позже выяснилось, прошедшей ночью было нападение на деревню партизан, которые убили десятерых немцев и одного человека гражданского. К вечеру в деревню привели из лесу еще наших - человек 70.
        Ночью нас всех этапом повели, неизвестно куда. Я была очень слабая и больная, не могла идти, упала. Когда пленный падал, его тут же расстреливал немец, и я хотела смерти. Шура плакала, умоляла, поднимала меня, но сама тоже была слаба.
        Подошел немец, сказал, что до лагеря осталось недалеко, мол, вставайте, и тогда меня под руки повели свои, кто оказался рядом. Дошли до лагеря, за проволочным ограждением стояли советские пленные солдаты, очень много их было, под открытым небом, и нас туда же, параши рядом, и так, стоя, промучились до утра, а сесть было невозможно, не было свободного места. Утром всем раздавали вонючую баланду, воду и хлеб с опилками грамм по 50.
        Собрали партию пленных и повели нас на станцию, погрузили в телячьи вагоны и повезли, нам было неизвестно, куда. И вот оказались в лагере г. Ржева, где я встретила всех наших госпитальных сотрудников и начальников. Мне было очень плохо, не могла ходить, от баланды тошнило, рвало, голова кружилась, я падала.
        По нужде меня девушки водили под руки. Однажды ночью наши войска начали наступление, бомбили. Тогда нас немцы поместили в телячьи вагоны, и наш состав простоял всю ночь под бомбежкой, но лагерь наши самолеты не бомбили.
        Утром нас повезли не известно куда, вагоны закрыли и не открывали, еду и даже воду не давали, а параши были здесь же рядом. Везли много дней. Довезли нас до города Уперталь, разделили на партии, разместили в бараки, и каждый день начали гонять на разгрузку вагонов. Надо было выгружать камни, они были огромные, - нам не под силу, нас били, подгоняли, заставляли их тащить.

32386867768_929d9e27d1_o.jpg

        Потом гоняли нас рыть окопы, не давали отлучаться даже по надобности иногда, следили за каждым человеком. Был такой случай: одна девушка, Валентина, отлучилась постирать, немец догадался и ушел за ней, и привел ее обратно, в чем мать родила, совершенно голую. Кормили отвратительно.
        Прошло несколько недель, нас снова погрузили в телячьи вагоны и повезли дальше в Германию, провезли через Берлин, сколько везли, не помню, но вагоны все время были открытыми. Привезли нас в германский город Дуйсбург, поместили в лагерь, находившийся на территории завода, окруженной проволочной сеткой с человеческий рост.
         Здесь были люди разной нации: украинцы, белорусы, русские, была одна еврейка-врач, по прибытии ее сразу от нас увезли, и мы ее больше не видели, конечно, расстреляли.
         У нас не было ни фамилии, ни имени - только номера. У меня был номер 002 (нуль, нуль, цвай), мы терпели всякие унижения, оскорбления, чаще всего нас называли "русские свиньи". Дали нам захудалые комбинезоны, деревянные колодки взамен обуви.
        Нас, военнопленных девушек, поместили в отдельный барак, но на той же территории были помещены гражданские пленные юноши и девушки. Кормили отвратительно два раза в день вонючей баландой, гнилой капустой, редко давали картошку, иногда суп, чай с незначительным количеством сахара, хлеб на день 200-300 г с опилками.
         Надо было как-то выживать. Приходилось в ночное время выходить из лагеря и воровать фрукты у немцев из сада. Конечно, это было очень рискованно, но некоторые полицаи-немцы, ночью ходившие нас проверять, старались не замечать наше отсутствие.
         Нас, девушек, водили на завод заниматься уборкой внутри заводских помещений, а мужчин заставляли работать у горячих печей, а кто отказывался, избивали, наказывали. В таких условиях нам пришлось пробыть два с лишним года.

32386867718_df593d1e9b_o.jpg

         Освободили нас наши союзники-американцы. Перед освобождением немцы нас погнали в город Гамбург, где сжигали военнопленных. Мы старались как-нибудь выйти из колонны и спрятаться, и нам, шестерым, это удалось. Мы скрылись в подвале разбитого здания. Пробыв здесь до вечера, ушли скрываться в другое место, около своего бывшего лагеря, где была закопана на хранение картошка. Там мы и дождались освобождения американцами в апреле 1945 г.
         При них мы ходили свободно, они кормили нас хорошо и относились к нам неплохо, мы радовались, что пока остались живы, а потом война кончилась. Мы выдержали карантин, и американцы повезли нас передавать советским войскам на реку Эльбу. Тут уж радость нашу было не описать, ликование было до слез.
         Когда оказались у своих, окончательно поверили, что мы живы, и что вернемся на родину, где нас ждут, а может, и похоронили. Нас, конечно, допрашивали в МВД, каким образом попали в плен к немцам и т.д. Выдержали нас на карантине, а затем я начала работать в военном госпитале.
         Работала месяца полтора, и начали нас отправлять на Родину. Дорога была очень трудная: много было пересадок, и даже пришлось от Пензы ехать на крыше вагона - не было мест, и не было в продаже билетов, да и денег не было. Страх охватил сильный, а двигаться надо, еды тоже не было, но мир не без добрых людей.
         Когда стала возможность написать письмо родным, я написала два письма, последнее перед отправкой на Родину. Рано утром родные получили это последнее письмо, а вечером явилась я сама. Какая радость была для меня и моих родителей - не описать! Плакали, обнимались, целовались долго. Я долго не могла прийти в нормальное чувство, что я дома. Вернулась я домой в сентябре 1945 года.

32386867588_132babcc56_o.jpg

        Приглашали меня в Юсьвинский МВД, снова расспрашивали, при каких обстоятельствах попала в плен. После расспроса меня направили в военкомат, стать на военный учет, что я и сделала.
        Из нашей семьи были на войне трое, кроме меня еще два брата. Младший брат Андрей был призван в армию с 3-го курса лесотехникума 21 ноября 1940 года, а старший брат Павел, 1914 года рождения, ушел на фронт в самом начале войны, оба не вернулись, погибли.  Отец был тоже в плену у немцев в Первую мировую войну, пробыл там 4 года. Вот такая горькая участь выпала нашей семье.
        После одного месяца отдыха по возвращении домой я пошла работать. Райздрав назначил меня помощником гос. инспектора при Купросском кусте, обслуживала пять сельсоветов: проверяла ЛПХ, общежития, хлебопекарни, столовые и т.д.
         В 1950 году вышла замуж за хорошего, приятного, умного, трудолюбивого человека украинской национальности. Переехала жить по месту жительства мужа в Тукачевский ЛПХ в этом же районе. Замуж вышла по любви, я очень любила мужа, он тоже испытал "жизнь" плена, его угнали в Германию, когда немцы заняли Украину, и было ему всего 17 лет.

32386867458_f9f2eb0621_o.jpg

         Меня назначили заведующей больницей, она была небольшая, на 15 коек. Я проработала здесь 13 лет, муж работал начальником техснаба. В 1963 году мужа перевели начальником ОРСа в поселок Серебрянка Гайнского района.
        В поселке было жить тяжело. Во-первых, далеко от районного центра, весной мы вообще были отрезаны от него, дорог не было (полное бездорожье), почту привозили только на вертолете. Во-вторых, среди населения было много тунеядцев, высланных из разных городов, осужденных после отбытия срока, они проигрывали на картах людей, кто им не нравился.
       Жить было опасно, но в этих условиях мы с мужем проработали 15 лет. Я заведовала участковой больницей на 25 коек и не жаловалась, пользовалась уважением со стороны населения и администрации, неоднократно избиралась депутатом сельсовета.
        Когда в 1977 году ОРС в Серебрянке закрыли, мужа перевели в Юрлинский ОРС, и мы уехали туда. В это время сын ушел в армию, а дочь училась в Пермском институте культуры. Я уже тогда оформилась на пенсию, но в Юрле стала работать фельдшером в кабинете инфекционных заболеваний и проработала еще 12 лет, ушла на отдых, когда мне было уже 67 лет. Общий стаж работы у меня - 50 лет.
        Где бы я ни работала, всегда была в первых рядах, лидером, награждена Почетными грамотами, ценными подарками, гражданскими наградами: есть значок "Отличник здравоохранения", медаль к 100-летию со дня рождения Ленина, медаль "За долголетний труд". Есть и военные награды. Военное звание - лейтенант медицинской службы."

32386867558_df91516921_o.jpg


46208131942_9fd3459c9d_b.jpg


Tags: вторая мировая, наши
Subscribe

promo oper_1974 июнь 28, 2013 23:25 253
Buy for 100 tokens
По мотивам статьи Ростислава Горчакова. "В январе 1940 года рейхсканцлер Адольф Гитлер дал немецкой судебной системе оценку: "Наши суды - медлительные ржавые машины по штамповке возмутительно несправедливых приговоров". И тут же поклялся, что лично займется делом восстановления…
  • Post a new comment

    Error

    default userpic

    Your IP address will be recorded 

    When you submit the form an invisible reCAPTCHA check will be performed.
    You must follow the Privacy Policy and Google Terms of use.
  • 53 comments