И тут поступила команда: разрядить орудия, сдать оружие, а боеприпасы сложить в ящики и опечатать. Для многих это было как гром среди ясного неба.
В Берлин мы вошли, когда стало темнеть. К полуночи въехали в Фолькспарк. По пути берлинцы встречали нас… цветами. Но вот кто-то запустил с верхнего этажа здания огромный горшок с кактусом.
Он шлепнулся в двух шагах от нашей машины, взорвавшись фейерверком земли и осколков. Следом засвистели пули. Атмосфера накалялась с каждой минутой. Нас, по сути безоружных, это угнетало.
То, что мы вскоре увидели, произвело впечатление даже на видавших виды офицеров. На фонарных столбах раскачивались полицейские. Их животы были вспороты, на спинах вырезаны звезды. И тут в нас полетели горящие факелы. А мы в ответ лишь кулаками грозили, ведь оружие было опечатано.
И продвигались вперед. Мне поручили занять позицию за Трептов-парком, рядом с американской зоной оккупации. Наше командование решило не применять оружие, опасаясь, что американцы введут в советский сектор свои танки, стоящие буквально в двух метрах от демаркационной линии.
Утром следующего дня поступил приказ "Минометы с позиций снять!". Сняли. На ночь я поставил охрану. А к утру все часовые были убиты. Пришлось снабдить новых часовых радиотелефонами (рациями каждый пост).
В ночь на 18 июня я патрулировал с бойцами по городу. Нам наконец-то выдали автоматы. Только подошли к фонарю закурить, как у меня под ногами что-то щелкнуло. Едва отскочил. Солдаты заняли круговую оборону. Немного переждав, мы пошли дальше.
Видим - на стене дегтем нарисована свастика. И тут чувствую, что кто-то крадется сзади. А потом перебежал улицу. Кто - не видно: темнота такая, что хоть глаза выколи! Разрядил весь автоматный диск в ту сторону.
Слышу чей-то истошный крик. Подбежал, посветил фонариком. Лежит девочка, вся искромсанная пулями. Уже не дышит. Рядом - ведро с дегтем и кисть. Меня тут же вывернуло... После этого случая я не спал несколько ночей. Боялся, что приснится та девчушка.
18 июня нас перевели в Карлсхорст, где укрывалось руководство ГДР. Там же стоял наш медсанбат. В ночь с 17 на 18 июня фашисты вырезали здесь всю охрану, зверски расправились с больными, ранеными и медиками. Представшая картина была ужасающей: на КПП к двум вязам были прибиты тела наших медсестер.
Их вначале изнасиловали. Какое там "народное восстание"?! Это была явная попытка фашистского переворота. Отсюда и непомерная жестокость. Нам ясно давали понять: убирайтесь прочь! В тот же день кто-то поджег баню, где мылись мои бойцы. Многие получили ожоги. Полиция вышла на убийц и поджигателей. Всех расстреляли.
Нам приходилось сбивать и американские воздушные шары. В корзине одного из них находились тонны две листовок с карикатурами на Сталина. А под ними призыв к воинам нашей дивизии немедленно отправляться домой. Самое интересное, что было указано полное наименование нашего засекреченного соединения.
Сейчас, когда говорят, что в 1953 году в ГДР шла борьба за демократию, я абсолютно не согласен. Демократии со вспоротыми животами не бывает. И тех, кто пытается обелить те события, я бы отправил в те горячие деньки...
План Берии не сработал, события вышли за рамки им задуманного. В том же июне 1953-го он был арестован и позже расстрелян. Германия объединилась только в октябре 1990 года, уже при Горбачеве. Без всяких компенсаций, став членом НАТО." - из воспоминаний командира роты 14-й гвардейской Полтавской мотострелковой дивизии Г.И. Ломакина.
Journal information